Какое дело мне до этих долов, хижин,
Дворцов, лесов, озер, до этих скал и рек?
Одно лишь существо ушло – и, неподвижен
В бездушной красоте, мир опустел навек!
В конце ли своего пути или в начале
Стоит светило дня, его круговорот
Теперь без радости слежу я и печали.
Что нужды в солнце мне? Что время мне несет?
Что, кроме пустоты, предстало б мне в эфире,
Когда б я мог лететь вослед его лучу?
Мне ничего уже не надо в этом мире,
Я ничего уже от жизни не хочу
[5].
– Давние и верные друзья, вы собрались, чтобы проводить мою супругу в последний путь…
Тома́ воспользовался передышкой, чтобы глазами найти в зале отца. Тот устроился в третьем ряду и в заметном волнении не отрывал взгляд от алтаря.
Пока Бартель произносил надгробную речь, Тома́ разбирал ноты. Следующая часть вызвала у него сильное удивление.
– «Глория» Вивальди на фортепьяно?..
Он вовремя вспомнил, что чудо-инструмент – это скорее синтезатор, чем «Стейнвей», и включил кнопку «скрипки», спеша узнать, что получится.
Его ждал чудесный сюрприз: зал наполнило великолепное пение струнных. Тома́ стал с пылом исполнять произведение, гармонизируя прерывистый, безудержный ритм партитуры. Неожиданности далеко еще не были исчерпаны: в том месте, когда должен был зазвучать хор, гости дружно встали и запели: «Gloria, gloria, gloria, gloria, in excelsis Deo» [6], как будто всю жизнь только это и делали.
Тома́ заиграл с еще большим напором, у него уже было впечатление, что он управляет целым оркестром. Осуществлялась самая заветная его мечта, и с каким великолепным результатом! В конце зал не выдержал и разразился аплодисментами. Исполнитель по своей привычке встал с табурета и под гневным взглядом Бартеля почтительно раскланялся.
Настала очередь старого друга Камиллы сказать о ней несколько слов. Он говорил о ней с нежностью, восхищением и юмором, не сомневаясь, что она наблюдает за ним с небес.
Тома́ не стал слушать дальше и положил на пюпитр третий нотный листок. Прочтя первые строки, он остолбенел. Сначала он подманивал Манон робкими жестами, потом замахал руками.
– Кажется, вас зовет органист, – сказал ей один из скорбящих.
Манон помахала ему в ответ и только после этого сообразила, что надо подойти. Под речь старого друга Камиллы она встала и подошла к Тома́. Тот прошептал ей на ухо:
– Кажется, здесь дальше какая-то ошибка!
– Никакой ошибки, уверяю вас, все идет по плану.
Тома́ бросил взгляд на партитуру:
– Неужели Stayin’ Alive «Би Джиз»?
