– Я думал, что мы с этим разобрались, – сердито ответил Раймон. – Что ж, раз нет, предлагаю тебе компромисс. Оставь немного праха Камиллы в урне, вряд ли это что-то для нас меняет. Ее дочери не придется скорбеть впустую – я, разумеется, выражаюсь фигурально… Хотя, в сущности, так и будет.
Это предложение привело Тома́ в растерянность, но ему хотелось поскорее с этим покончить. Доев круассан, он облизал пальцы и показал кивком головы, что не возражает.
– Ты наставишь пятен на костюм, не забудь, он чужой! – захихикал отец. – Переоденься, мы немного побудем туристами.
Канатный трамвай ехал вниз по Калифорния-стрит. Тома́ отстукивал по деревянному сиденью ритм постукивания трамвайных колес по рельсам, отец остался стоять на подножке со смеющимся лицом, с развевающимися на ветру волосами – с той поправкой, что его волосы странным образом не развевались на ветру. Тома́ долго наблюдал за отцом и пришел к выводу, что тот еще больше помолодел.
Вагон стал тормозить на подъезде к конечной остановке, Раймон соскочил на ходу и поманил за собой сына.
– Что происходит в твоем мире с временем? Оно движется в обратную сторону вместе со стрелкой твоих часов? – спросил Тома́.
– Если ты собирался застать меня врасплох и заставить расколоться, то не надейся: я не спалюсь, когда цель так близка. Почему ты задаешь столько вопросов о моей жизни после смерти и почти не спрашиваешь о моей жизни до нее? Если тебе интересен ход времени, если ты хочешь восполнить утраченное нами за годы молчания, то валяй, сейчас самый подходящий момент. Ныряй! Что тебе хотелось бы узнать о твоем папе?
Этот вопрос погрузил Тома́ в тягостное раздумье.
Мсье Бартель проверил, ровно ли выставлены кресла под куполом колумбария, и поправил одно, слегка нарушавшее ровную линию.
– Вряд ли люди, которые придут проститься с мамой, обратят внимание на такую мелочь, ты напрасно беспокоишься, и потом, ты отлично знаешь, что она любила беспорядок, – сказала ему дочь.
– В этом смысле мы друг друга превосходно дополняли, – ответил Бартель. – Для меня беспорядок как острый нож.
– Тебе больше не придется наводить за ней порядок, – сказала Манон.
Бартель подошел к ней и взял за руку:
– Каждый горюет по-своему. Ты потеряла мать, я – жену. Знаю, ты позаботишься, чтобы завтра все получилось безупречно. Ты договорилась с органистом?
– Его пока не видно, но орган на месте. Я попросила установить пульт с клавиатурой подальше от алтаря, чтобы не бросался в глаза.
