– Просто так.
Она закрыла за собой дверь.
– Значит, проблема устранена, – сказал Раймон со вздохом искреннего облегчения.
– Все, наряжаюсь в пингвина, и отправляемся в траурный зал. Какой адрес? – спросил Тома́.
– Точно не знаю, – ответил Раймон. – Но дорогу укажу.
– Каким образом?
– По запаху, – был небрежный ответ.
Объяснять что-либо Раймон категорически отказался, сославшись на боязнь подвергнуться каре за выдачу секретов, которых живым знать не полагалось. Правда, он пообещал уточнения по мере приближения к месту назначения.
– Ты наорал на меня за то, что я забыл в Париже галстук, а сам, оказывается, не знаешь, где пройдет церемония! – возмутился Тома́.
– Там зелено, – беззаботно молвил Раймон.
– Ты принюхиваешься?
– Стараюсь сосредоточиться, а ты мне мешаешь.
– Зелено… – фыркнул Тома́. – Еще бы ты ориентировался по туману.
– Перестань меня отвлекать! Очень зелено и очень пышно. Я не удивлен, что ее муж выбрал такое место.
– Какое место? Не хочешь – не отвечай, не отвлекайся.
– Вижу мрамор, позолоту, большой купол, уйму психов, как в шикарном доме престарелых.
– Кладбище, что ли?
– Нет, не кладбище. Не могу описать, никогда не видел ничего подобного.
Тома́ схватил смартфон, поискал и показал отцу экран.
– Что-то в этом роде?
На экране красовалось изображение колумбария Сан-Франциско.
– Да, оно самое! Я нашел! – обрадовался Раймон.
– Ты нашел?
– Уверяю тебя, Тома́, в твоем возрасте такая обидчивость производит странное впечатление.
– Лорейн-корт, один. Это адрес. Можешь не благодарить.
– Огромное спасибо. Доволен?
Тома́ перелистывал на телефоне фотографии, чтобы удостовериться, что место выбрано правильно. Больше всего его удивили размеры объекта. Раймон не ошибся: траурный зал находился посреди пышного парка, усеянного помпезными зданиями, самое внушительное из которых напоминало парижский Дом инвалидов.
– Ну и размах! Как я найду Камиллу среди всех этих людей?
– Каких людей?
– Это очень странно, здесь не кладбище, а людей все равно куча.
Тома́ провел по экрану пальцем и остановился на удивившей его фотографии. Во флигелях по разные стороны от купола было множество залов, стены которых представляли собой густые застекленные соты. В каждом алькове красовалась одна или несколько урн в окружении каких-то безделушек, личных вещей, фотографий в рамках. Каждая такая ниша рассказывала историю жизни.
– Действительно, людей в этом колумбарии не счесть, – согласился с отцом Тома́.
– Ну и олух я! – запричитал Раймон. – Мне никогда ее не найти!
