Если кто-то утверждает, что Одесса теперь не та, не верьте.
Наш водитель вежливо попросил нас не возникать.
Открыв беззаботно окно, он уставился в голубое небо. Инспектор ГАИ подошел к машине и облокотился на среднюю стойку, всем своим видом показывая, что вся эта история ему совершенно “до лампочки”. Мы не возникали.
Выждав долгую ферматную паузу, гаишник спросил:
— Что, это был зеленый?
— Это был желтый, — нагло ответил водитель.
— Червонец, — как-то бесстрастно и вяло произнес инспектор.
И тут произошел настоящий взрыв:
— А пять рублей это уже не деньги?!
В Ленинград мы улетели своим рейсом. А то!
Водить автомобиль меня учил Рыжов. Сначала теоретически.
Авторские гонорары позволили ГИНРЯРАМ приобрести новенькие двадцать первые “Волги” с оленем на капоте. Немногие деятели литературы и искусства могли себе позволить такую роскошь!
Сделав себе ручное управление, Ким довольно быстро освоил высоты шоферского мастерства. Меня он сажал рядом с собой и называл штурманом. В этом качестве я проездил с ним довольно долго. Теоретически я был готов к вождению, но практики не было никакой. Кимуха жалел свою новенькую “Волгу” и под любыми предлогами не пускал меня за руль.
После премьеры мюзикла “Свадьба Кречинского”, поставленного во многих театрах “у нас” и “у них”, я тоже стал счастливым владельцем автомобиля. ГАЗ-24 “Волга”. Черного правительственного цвета!
Очень хотелось ездить самому, но не было водительских прав. Что делать? Звоню Кимуше и слезно прошу его выступить в роли инструктора по вождению. Тогда водительские права мне не нужны. Я ученик. А то, что у моего наставника одна нога и костыли, это не их собачье дело!
Всю эту тираду я выпалил по телефону с пятого этажа на восьмой.
— Санечка! Зайчик мой! Ты же знаешь, что я никогда и ни в чем тебе не откажу, — отвечает Кимуха. — Но тут со мной приключилась маленькая неприятность. Вчера заскочил к Галине… Ты должен ее знать. Ну, такая гражданка с молодой спиной… А на улице мартовская кашица, скользко. Я упал и сломал руку. Правую. Она почему-то в гипсе.
— Ну и что?! — возмущаюсь я. — Эти несущественные подробности меня не интересуют! Умоляю, Кимушечка! Очень хочется прокатиться!
Спуск с восьмого этажа был трудным. Один костыль Ким держал здоровой рукой. Второй удалось подсунуть под загипсованную руку. Всю эту хлипкую конструкцию я поддерживал как только мог.
Спуск с Эвереста, вероятно, был не таким сложным! Главное было добраться до первого этажа, остальное дело техники.
