— Гражданскую прошел, а в мирное время получил пулю, — продолжал возбужденно говорить Ворошилов. — Белую армию разгромили, а с какими-то недобитками справиться не можем. Такой аппарат в ОГПУ содержим, а где результаты?
Лазарь Каганович тоже добавил:
— Надо еще посмотреть, кто там работает в иностранном отделе ОГПУ. Какие-то сомнительные люди, всю жизнь за границей, с маленьким партстажем. Когда у вас происходила чистка в аппарате, вы же их не вызывали в Москву, верно, товарищ Менжинский? Они у вас проскочили без всякой проверки, так?
Менжинский слушал членов Политбюро молча, мрачнел, но не возражал.
Сталин не обратил внимания на слова своих соратников:
— Центральный Комитет обязывает вас, товарищ Менжинский, немедленно найти достойный ответ на бандитскую вылазку белых бандитов. Можете идти.
Войдя в свою приемную, Вячеслав Менжинский приказал секретарю вызвать начальника иностранного отдела.
— На месте только Шувалов, — доложил секретарь.
Через пять минут Мирон Борисович Шувалов, исполнявший обязанности заместителя начальника иностранного отдела, стоял в небольшом кабинете председателя ОГПУ.
— Кого из крупных белых мы можем взять сейчас, немедленно? — без предисловий спросил Менжинский.
— Таких возможностей у нас нет, Вячеслав Рудольфович, — хладнокровно ответил Шувалов.
В гражданскую он был начальником особого отдела нескольких армий и привык с любым начальством разговаривать на равных.
— Ликвидацию надо готовить несколько месяцев, — объяснил Шувалов.
Менжинский задумался.
— А на нашей территории кто-нибудь из белых есть?
— Серьезной фигуры ни одной.
Менжинский придвинул к себе папку со спецдонесениями секретно-политического отдела:
— Через десять минут явитесь с предложениями.
Судьба князя была решена. Других кандидатур Шувалов не нашел.
В тот день князь сошел с харьковского поезда в Москве. Он уже немного освоился в Советской России, чувствовал себя уверенно, купил на вокзале «Известия» и «Вечер ку» и вместе со своим любезным и неутомимым спутником отправился в столовую.
Еда была плохая, и князь в основном сосредоточился на газете.
Не без изумления читал он в «Известиях» объявления о том, что Антон Фролов, уроженец Самарской губернии, поменял имя на Константин, Мартемьян Круглов — на Владимира. Василиса Федоровна Захарова стала Серафимой. Иван Сергеевич Кривошляпов пожелал отныне быть Сергеевым. Николай Петрович Засеркин — Смолкиным. Фекла Александровна Стрункина пожелала быть Фаиной, а Александр Константинович Петручук — Петручуком-Богдановским.
