Сам Ковальский сделал этот выбор девять лет назад. Он позвонил в дверь советского полномочного представительства в Варшаве в конце 1921 года. Когда его впустили, он сразу все выложил дежурному: готов работать на чекистов, делать все, что понадобится, — лишь бы простили и разрешили вернуться на родину.
Но Ковальский сделал это от безденежья, тоски и вообще полной безысходности. А у Скоблина — любимая жена, налаженная жизнь в благополучном Париже, положение, машина, загородный дом, они с Плевицкой по нескольку раз в год путешествуют по всей Европе. Вот если бы Скоблин, одинокий и нищий, хотя бы на день оказался в 1921-м в Польше, Ковальский не сомневался бы в успехе своей миссии…
Нигде русским, бежавшим из России, не было так плохо, как в Польше. Остатки армии генерала Бредова, в которой оказался Ковальский после разгрома Добровольческой армии на юге России, были интернированы поляками.
Всех разоружали и отправляли за колючую проволоку. Чтобы избежать концлагеря, Ковальский вступил в 3-ю армию генерала Перемыкина.
Но у Перемыкина Ковальский пробыл три дня, а потом перешел к Булак-Балаховичу, формировавшему новую армию вместе с Борисом Савинковым.
Там Ковальский прослужил около месяца в должности начальника военных сообщений. Но и остатки войск Булак-Балаховича, безуспешно сражавшихся с Красной Армией, поляки в конце концов тоже разоружили и интернировали.
Глава Польши Юзеф Пилсудский обещал французам, что соберет всех русских в концентрационных лагерях и будет их кормить с тем, чтобы при случае они могли возобновить борьбу против большевизма. На самом деле судьба добровольцев поляков не интересовала. В лагерях для интернированных голодные русские солдаты десятками умирали от болезней.
Ковальский все-таки выбрался из лагеря и оказался в Лодзи. С трудом нашел работу — ночным сторожем на мануфактуре. Потом его взяли техником в строительную контору. Это были худшие дни в его жизни.
Бывших русских солдат, оказавшихся в Польше без документов и денег, поляки презирали и унижали на каждом шагу, словно стараясь расквитаться с ними за три раздела Польши.
Ковальский еще сравнительно прилично устроился. Нашел работу, не голодал, не унижался, вымаливая милостыню. Кто-то из офицеров Добровольческой армии еще говорил о втором освободительном походе против большевиков, заботливо хранил форму на дне пустого чемодана, но Ковальский в этих разговорах не участвовал.
Он понял, что прежняя жизнь никогда не вернется. Война против большевизма проиграна. Красные победили — и победили навсегда. Надо думать о себе.
