Певец Александр Вертинский, оказавшись в Париже, сразу же обратил на них внимание: «В русском ресторане «Большой Московский Эрмитаж» в Париже пела и Надежда Плевицкая. Каждый вечер ее привозил и увозил на маленькой машине тоже маленький генерал Скоблин. Ничем особенным он не отличался. Довольно скромный и даже застенчивый, он скорее выглядел забитым мужем у такой энергичной и волевой женщины, как Плевицкая».
Тем не менее Александр Вертинский отметил, что среди бывших офицеров Скоблина уважали, с подчеркнутым вниманием к нему относились руководители Российского общевоинского союза генералы Кутепов и Миллер:
«И с семьей Кутепова, и с семьей Миллера Плевицкая и Скоблин очень дружили еще со времен Галлиполи, где Плевицкая жила со своим мужем и часто выступала».
Петр Ковальский добрался до Вены через Ленинград-Штеттин-Берлин с персидским паспортом на имя Петроса Булатяна. В Вене он остановился в отеле «Грабен». С регулярной почтой иностранный отдел ОГПУ переправил в Вену фотографию Ковальского с тем, чтобы кто-то из сотрудников резидентуры мог с ним встретиться. Пароль был простой: «Получили ли вы письмо?» Ковальский должен был ответить: «Получил 12 мая».
Отыскать в России брата генерала Скоблина и получить от него рекомендательное письмо к Николаю Владимировичу оказалось не так просто. Поэтому пока что решение о том, как использовать Ковальского, оставлялось на усмотрение резидента.
Пока что в Вене Ковальский наслаждался безмятежной, вольной, комфортной жизнью и сочинял подробные письма жене в Харьков. Письма передавались вместе со всей почтой резидентуры и поступали в иностранный отдел. С них снимались копии, а оригиналы пересылали в ГПУ Украины.
Харьковские чекисты приглашали к себе жену Ковальского и давали ей прочитать письмо от мужа. Забирать домой мужнины письма ей не разрешали — в Харькове никто не должен был знать, что скромный служащий Петр Ковальский находится не в командировке в Средней Азии, как велено было говорить его родным, а в Австрии.
Сотрудники обоих иностранных отделов — союзного и украинского ГПУ — читали письма Ковальского внимательнее, чем его собственная жена. Чекисты дорого бы дали за возможность узнать, понимал ли опытный Ковальский, что его послания не пройдут мимо ОГПУ? Или наивно верил, что письма, не распечатав, передадут его жене?
В любом случае знакомиться с его письмами было полезно. Если он был искренен с женой, то можно выяснить, что у него на уме. Если на ОГПУ он хотел благоприятное впечатление произвести, то важно было понять, что Ковальский намерен внушить своим начальникам и что — скрыть? Некоторые письма его жена так и не увидела. И некоторые его письма Ковальскому тоже не передали.
