— Как хорошо, что ты догадалась спрятаться, — наконец проговорила она. — У меня просто голова идет кругом, что было бы, если бы ты побежала дальше и они бы тебя увидели.
— Наверно, я бы сейчас не сидела здесь и ничего тебе не рассказывала, — невесело усмехнулась Дульсе. — В поле они бы просто пристрелили меня, и все.
— Ну, слава Богу, ты жива! — воскликнула Лус и от избытка чувств бросилась обнимать и целовать сестру. — Дульсита, сестренка, что бы я без тебя делала! Ведь я тебя люблю больше всех на свете... кроме мамы...
— А мама-то как расстроится, когда узнает, — вздохнула Дульсе. — А тетя Кандида, а Томаса...
— А мы разве им скажем? — сдвинула брови Лус. — Может быть, не стоит их расстраивать? У Томасы последнее время не ладится с сердцем, а у тети Кандиды давление, ты сама знаешь. Мне-то сейчас чуть плохо не стало, когда ты рассказывала про этот ужас, а ты только представь себе, что будет с ними. «Скорую» вызывать придется.
— Да, ты права, — согласилась Дульсе, — не будем их лишний раз волновать. Может быть, рассказать папе и дяде Рохелио?
Лус снова покачала головой.
— Я боюсь, папа будет настаивать на том, чтобы мы пошли в полицию. Придется снова и снова давать показания, они тебя затаскают. А ты ведь и рассказать-то толком ничего не сможешь.
— Да нет, — тихо возразила Дульсе, — я их очень хорошо запомнила. Их лица так врезались в мою память, что, мне кажется, я буду помнить их до конца жизни. Один, тот, которого зовут Кике, такой с крупными чертами лица, волосы прямые черные, видимо, наполовину индеец, вообще он похож на крестьянина. А второй рыжеватый, волосы редкие. Городской забулдыга. Вот смотри. — Дульсе взяла ручку и быстро набросала на салфетках два портрета. — Я думаю, я могла бы помочь полиции в раскрытии этого дела.
— Ой, Дульсита, да ты что! — замахала на нее руками Лус. — Лучше помалкивай да никому не говори, что ты их помнишь! Веди себя как ни в чем не бывало. И вообще, — она вздохнула, — давай постараемся взять и обо всем забыть. Зачем портить себе отдых. — С этими словами Лус взяла со стола салфетки, на которых Лус нарисовала портреты преступников, и бросила их в корзину для мусора. — Вот так. Считай, что ничего не было.
Но сестре после всего того, что ей пришлось пережить на берегу, было вовсе не так легко выбросить все из головы и переключиться на другие, более приятные мысли.
— А вдруг они меня тоже запомнили? — спросила она. — Они могут начать искать меня. Может быть, нам лучше поскорее вернуться в Мехико? Прямо сегодня.
