— Может, ты просто собиралась ее уложить? — спросила удивленная Ана. — Может, подумала, что уложила?
—Да нет же, нет, — настаивала на своем Китерия. — Столько лет она даже пошевелиться не могла! Как же ей удалось выбраться из постели и сесть в кресло?
Посудив и порядив, обе женщины решили, что, вероятнее всего, Китерия не уложила старушку в постель перед уходом. Китерия покивала, соглашаясь, но про себя-то она знала: ее мать была в постели, когда она ушла! Однако сейчас ей было не до разгадывания загадок. Сегодня ее снова ждала ночь с Зе Балашу, божественная, потрясающая ночь! А завтра этот вечный бродяга вновь уедет! И она опять будет ждать его и горевать и, возможно, разгадывать загадки...
— Теперь мы закроем эту пиццерию, — сказала Филомена с язвительной улыбкой, беря из рук Марселу контракт.
Марселу промолчал.
Ана сожалела теперь, что рассказала детям историю своего знакомства с Марселу. Она была тогда совсем молоденькой девочкой, стояла растерянная на платформе, впервые приехав в большой город к брату. Среди толпы шныряли газетчики, громко выкрикивая: «Признанные невиновными молодожены отправляются в свадебное путешествие! Дело Феррету! Преступник повесился в камере!» И фотография Марселу и Франчески, она, конечно, куда старше его, а он такой молоденький, хорошенький! А женщины вокруг толковали: «Феррету-то старуха, а у мужа ее денег куры не клевали. А тут мальчик молоденький. Так вот, чтобы и денежки приобрести, и мальчика, только и оставалось, что шлепнуть беднягу. Богачам все можно. А бухгалтер с комбината, которого они засадили в тюрягу, ни в чем не виноват, это уж точно!» Все эти разговоры тогда так поразили ее воображение. Она думала, что подобные истории бывают только в романах или в кино, а не в настоящей жизни. А потом она познакомилась с тетушкой Ниной, с Жукой, узнала, что Марселу Росси вырос у них в семье, потом увидела его. Да-да, так все и началось... Прямо как в романе.
— Неужели отец был замешан в преступлении, мама? — спросил, прерывая ее, Сандру. — Он что, женился на Франческе из-за денег?
— Да нет. Все газеты раздули, вы же знаете, газетчики живут одними сенсациями, — отвечала Ана.
Но Сандру не мог успокоиться. Чем-то жутковатым повеяло на него от этой давней истории. Он не мог не рассказать о своих ощущениях Джеферсону.
— Признался и повесился в камере? — переспросил Джеферсон. — В самом деле подозрительно. Прости меня, Сандринью, но я не верю в невиновность твоего отца.
