В журнале приводится цветная фотография браслета. Ажурная вязь из серебра, усыпанная мелкими пиропами. На лицевой стороне браслет схватывает круглую ажурную площадку, в которой собраны гранаты покрупнее. Некоторые гнезда пусты — следы времени, ведь прошло почти сто лет. «Прелестные густо-красные живые огни» загораются и бегут от камня к камню. Все точно, как в рассказе А. И. Куприна. И только зеленого граната здесь нет и никогда не было. Писатель его придумал, потому что по идее рассказа зеленый гранат должен был сообщить дар предвидения княгине Вере и спасти Желткова от насильственной смерти. Однако победило не романтическое предание, а жестокая реальность.
Между тем ценность граната в людских глазах падала с катастрофической быстротой. Например, в рассказе незаслуженно забытой писательницы Тэффи (1872–1952 гг.) «Приготовишка» он служит символом бедности и мещанской безвкусицы.
«Маша не любила, когда Лиза приходила в девичью.
— Нехорошо, барышня, с прислугами сидеть. Тетенька обидятся.
Лицо Маши отекшее, обрюзгшее, уши оттянуты огромными гранатовыми серьгами, падающими почти до плеч.
— Какие у вас красивые серьги! — говорила Лиза, чтобы переменить неприятный разговор.
— Это мне покойный барин подарил.
Лиза смотрит на серьги с легким отвращением».
А. Е. Ферсман объяснил причину обесценивания гранатов, в частности богемских пиропов. Эти самоцветы были обнаружены в нескольких километрах от Карловых Вар еще в XIII веке. Крестьяне находили их прямо на полях и относили в Прагу на продажу. Значение пиропов было настолько велико, что они рассматривались как национальная драгоценность.
Это подметил еще Н. С. Лесков, будучи в Богемии. Вот как говорит о самоцветах гранильщик из рассказа «Александрит»:
«— Чешский пироп горд для того, чтобы отвечать швабу. Нет, он разговаривать с швабами не станет. Нет, в нем и в чехе один дух… Он схитрил, он лучше позволил им, чтобы швабы отрезали ему голову…
— Ну да, — перебил я, — значит, он погиб.
— Погиб! Отчего?
— Вы сами сказали, что у него отрезали голову.
Дедушка Венцель сожалительно улыбнулся:
— Голова! Да, голова — важная штука, господин, но дух… дух еще важнее головы. Мало ли голов отрезали чехам, а они все живы… У пиропа закаленная кровь… Он знал, что ему надо делать. Он притворился, как чех под швабом, он отдал свою голову, а свой огонь спрятал в сердце… Я его вижу: вон он густой, неугасимый огонь чешской горы…»
В 1939 году швабы снова вторглись в Чехию. И уже другой русский писатель восторженно написал о чехах и о пиропах:
