– И потом, – добавил Каров, – всегда есть возможность стереть тебе память.
– Это как? – не поняла девушка, отстраняясь. – Как в «Людях в чёрном»?
Разговор становился всё бредовее. Не то от выпитого, не то от духоты Лёня терял суть происходящего. Или во всём был виноват аромат парфюма, щекочущий нос и голая женщина на коленях. А ведь он даже имени её не знает. И что сказать жене?
– Как в «Крёстном отце». Нет человека, нет проблемы.
Игорь откинулся на спинку дивана и громко, раскрепощённо расхохотался. Девушка тоже засмеялась, и Лёня ощутил, как постепенно возвращается к реальности, в которой рядом сидит не бог и не герой, а дурной на всю голову, навязанный шефом лётчик-испытатель, где на коленях у него ёрзает практически голая стриптизёрша, а дома ждёт Ира и Наташенька, которые даже в страшном сне не могут себе представить, где сейчас глава семейства и чем он занимается. Погрустнев ещё сильнее, Лёнька обречённо потянулся за стаканом с виски.
Каким чудесным образом и при каких обстоятельствах он вернулся домой, Лёня так и не сумел вспомнить ни утром, ни потом, спустя время. Видно, подсознание решило вычеркнуть из жизни постыдный эпизод. Жене он тоже ничего не объяснял, сказал только, что общался после работы с коллегами, был повод. Отчасти это казалось правдой, особенно в свете того, что память так и не восстановила подробности невменяемого вечера. Единственное, что Лёня мог констатировать как свершившийся факт, – утром ему было невероятно плохо. Настолько паршиво он не чувствовал себя со времён юности, когда по незнанию набрался впервые в жизни. Тогда отравление было жесточайшим: прообщавшись половину ночи с тазиком и унитазом, Лёнька умирал весь следующий день и поклялся, что больше никогда в жизни не станет пить. Данный с похмелья зарок он держал больше пятнадцати лет. Нет, не то чтобы он совсем не пил, но два бокала вина за вечер были его пределом. Рыжий всегда держал себя в руках и вот в зрелом, казалось бы, возрасте вдруг повторил неудачный юношеский опыт.
До работы он доехал только чудом, борясь с желанием вывернуться наизнанку, и лелея надежду, что Мертвицкий не заявится к нему в кабинет хотя бы до обеда, и он успеет хоть немного прийти в себя.
Но всё случилось иначе.
Лёня переступил порог кабинета и замер, мгновенно теряя все симптомы похмелья прямо на пороге, не дожидаясь обеда. Человек редко думает о похмелье, простуде и других сиюминутных слабостях организма с ножом у горла.
