Рыбаки остановились на берегу въ томъ мѣстѣ, гдѣ большой черный столбъ торчалъ изъ воды; теченіе колебало имъ, и темное его отраженіе странно дрожало и мерцало на водѣ, точно стремилось оторваться и уплыть съ бѣгущими мимо волнами. Стаи молодыхъ рыбокъ съ видимымъ интересомъ кружились недалеко отъ этого страшнаго пугала и бросались бѣжать, лишь только въ его поведеніи происходила малѣйшая перемѣна.
– Здѣсь перегородимъ, здѣсь самое узкое и самое неглубокое мѣсто!..
Бытерхай развела огонь. Взрослые принялись вырубать бревна и стаскивать ихъ къ берегу. Затѣмъ они построили маленькій плотъ и при его помощи вбили первый столбъ. На немъ они укрѣпили въ видѣ мостика два древесныхъ пня, вбили слѣдующій столбъ, устроили мостикъ дальше и такъ, шагъ за шагомъ, подвигались постепенно къ серединѣ потока. Анка съ ужасомъ глядѣла, какъ дрожатъ подъ ихъ тяжестью неокрѣпшіе еще лѣса, какъ быстрина напираетъ на столбы, вырываетъ у людей изъ рукъ погруженные въ нее бревна, поворачиваетъ ихъ поперегъ и угрожаетъ ежеминутно опрокинуть въ воду и работающихъ, и ихъ работу.
– Господи!.. Берегитесь, не упадите… – шептала въ ужасѣ Анка.
– Не болтай!.. Только пугаешь… Мы и такъ едва стоимъ… – шутилъ Теченіе, вгоняя изо всей силы новый столбъ въ дно. Грегоре́й держалъ балку, Теченіе колотилъ ее толстымъ полѣномъ, а вода внизу съ шипѣніемъ завивала пѣнистыя змѣйки кругомъ новаго врага ея быстрины. Къ вечеру рыбаки едва добрались съ работою до половины русла и вернулись домой усталые и голодные. Уже издали они замѣтили отсутствіе огня на каминѣ, дымъ не струился изъ трубы въ достаточномъ обиліи, и въ окнахъ не было видно свѣта.
– Не сварила, должно, быть ужина, проклятая баба!.. – бѣсился Теченіе.
Въ темной юртѣ царила глубокая тишина. Кутуяхсытъ проснулась только тогда, когда они растопили огонь.
– Съ голоду я, уснула… – объяснила имъ старуха, – Мергень все унесла. Взяла лучшій котелъ, топоръ, ножъ, вещи собрала въ узелъ и пошла… Спрашиваю ее: куда? Молчитъ, точно не человѣкъ говоритъ къ ней… Лучшій котелъ, топоръ, ножъ, вещи собрала въ узелъ и всю пищу… Говорю ей, молчитъ; точно не человѣкъ… – повторяла обиженно старуха.
– Ножъ, топоръ, самый лучшій котелъ… – бормоталъ изумленно Теченіе. Онъ бѣгло осматривалъ оставшіяся хозяйскія принадлежности.
– Охъ-сіэ! Да вѣдь она взяла и мою сѣть, лучшую сѣть… Пожалуй, что и лодку увела… – добавилъ онъ испуганно и выскочилъ вонъ изъ юрты; другіе послѣдовали за нимъ.
