3
Медленно потянулись дни пути. Обоз часто останавливался в деревнях и городках, попадавшихся по дороге, где купцы продавали свои товары или выменивали его на изделия местных умельцев. Но вскоре поселения стали попадаться все реже и реже; чем дольше они шли, тем холоднее становились ночевки. Вокруг тракта, превратившегося в широкую протоптанную тропу, вместо осин и лиственных лесов и перелесков все чаще стали появляться ели. Когда до Тонгордирима оставалась неделя пути, обоз въехал в большое селение Дейл. Но, проезжая по привратным улицам, обозники совсем не встречали людей, кроме вооруженного рогатиной привратника, впустившего их в деревню. Купеческим старшиной решено было устроить дневку, потому что в Дейле, как стало известно от того же привратника, вчера открылась крупная, на весь околоток, ярмарка. Канн же со спутником на торжище не поехали, а решили обосноваться в таверне, тем более, что, по рассказам Шакура, как-то побывавшего в Дейле, эль тут был не в пример лучше того, что они пивали на привалах с обозной охраной.
Таверну решили искать наугад, руководствуясь чистой логикой. И вконец заблудились в большой деревне. Благо, откуда-то выбежал селянин. Канн соскочил с лошади и преградил несущемуся со всех ног старику.
-Прощенья просим, старче, где тут найти таверну?
-Какая таверна, вы что не слыхали про орка? - на бегу бросил селянин и скрылся в переулке.
-Про орка? - переспросил Шакур, - Это многое объясняет. Может, последуем за ними, вдруг нечто хорошее увидим.
Лаэрдинн запрыгнул на коня и они галопом помчались за дедом, попавшимся на дороге. Двум конным нагнать пешего ничего не стоило и, следуя за селянином, они попали на битком забитую людьми площадь. Посреди нее, на возвышении стоял столб, окруженный вязанками хвороста. Туда через толпу пробирался небольшой отряд бородатых мужиков, вооруженных дрекольем. Один, их предводитель, держал в руках орочий широкий ятаган, еще на одном из конвойных Канн приметил нахлобученный островерхий шлем с полумаской - излюбленный боевой головной убор подгорных орков. Где-то среди толпы виднелся и сам виновник. Рослый, косоглазый с бычьей шеей и игольчатыми клыками, выдававшимися из-под нижней губы. В одних кожаных штанах и башмаках на холоде, спутанный цепями. Орк словно покорился неминуемой участи - не делал никаких попыток освободиться, даже не смотрел в сторону того, кто где-то глубоко-глубоко в рядах селян метнул рассекший покатый лоб камень. Под оскорбления и радостное улюлюканье толпы, перемежающееся с комьями стылой грязи и камней - вот бы на смертном поле были так смелы, сплюнул Канн - орка подвели к столбу. Не скрывающий своего злорадства, палач - местный бородач, коему выпало счастье поднести факел к хворосту - на всякий случай облил сушняк маслом. Толпа загудела.
