В те годы многие любили заказывать вещи по каталогу. Конечно, получалось не так быстро, как через интернет, но система была хорошо отлажена, и в издательстве каталогов работали сотни людей: верстальщики, фотографы, наборщики, бухгалтеры и куча работников без квалификации – благодаря всем этим людям раз в год из типографии Сен-Совера выходил новый каталог. Только представь: кирпич в тысячу страниц, разноцветный, на глянцевой бумаге, попадал в почтовые ящики по всей стране. Библия современного потребления! В каждой семье дрались за него: загибали уголки страниц, отмечали галочкой самые вожделенные товары, выбирали, сомневались и до последнего момента бесконечно что-то исправляли в бланке заказа. Когда прибывал каталог следующего года, старый подкладывали на стул детям, чтобы те могли есть за одним столом со взрослыми.
Благодаря Жану-Ба мою мать взяли кладовщицей на один из складов издательства. Она наполняла коробки, заклеивала их скотчем и передавала на отправку; потом принимала другие коробки, вскрывала их и разбирала содержимое. В начале семидесятых всякий, у кого было две ноги и две руки, легко мог найти себе несложное дело вроде этого. Вот только Роз-Эме не собиралась довольствоваться малым. Хоть она нигде и не училась, амбиции у неё были высокие. Ей нравилось играть словами и складывать фразы. И получалось это так хорошо, что, едва устроившись на склад, Роз-Эме тут же нацелилась на одну из самых престижных должностей в издательстве: редактора.
Стремясь, чтобы её заметили, она разыгрывала из себя образцовую сотрудницу и бралась за любое поручение. Предлагали отработать дополнительные часы – отрабатывала, просили заменить кого-нибудь – соглашалась. Иногда переработка выпадала на поздний вечер, иногда на субботу. Для меня это было сущее наказание.
– Сегодня я не смогу забрать тебя из школы, Консо, – говорила она. – Вы с братьями пойдёте к мадам Руис.
– Не-ет! Не хочу!
Мадам Руис была няней близнецов. Она жила одна в мрачном доме, втиснутом между школой и булочной госпожи Шикуа. Мадам Руис приехала из Испании перед войной, и у неё были акцент, варикоз и изжога. Она целыми днями окучивала огород, такой же тошнотворный, как хозяйка, натирала воском бесконечные лестницы, которые, казалось, тянулись через весь дом, или во весь голос звала своих кошек. Близнецов она ещё терпела, но меня (возможно, из-за того, что я была девочкой) едва выносила.
