Но, как нарочно, Бабурик что-то не «приглашал» своего приятеля в мешок, а только добродушно похрюкивал и почёсывал клювом Васькину шёрстку. Я решил вмешаться в игру и, подойдя к пеликану, начал щекотать пальцами его мешок. Бабурик широко открыл клюв, — Васька тут же бесцеремонно полез в него. От стола послышался громкий смех старого рыбака, а я повернулся спиной к пеликану и с гордым видом пошёл обратно под инжир.
Вдруг дед Лука удивлённо умолк, а Ина выскочила из-за стола и закричала:
— Смотрите, смотрите!
Оглянувшись, я увидел, что Бабурик расправляет крылья. Сделав два-три взмаха, он оторвался от земли и начал набирать высоту. Его клюв был плотно закрыт, а растянувшийся подклювный мешок шевелился и дёргался, — в нём барахтался Васька, увлечённый своим другом в неожиданную воздушную прогулку.
Мы затаив дыхание наблюдали за полётом Бабурика. Он уже поднялся метров на сто от земли и делал широкие круги. Я опасался: котёнок, наверное, сильно царапается в мешке и… что стоит пеликану вытряхнуть его изо рта. Боялся я и того, что Ваське не хватит воздуха, он может задохнуться в закрытом клюве. Воздух, которым дышит сама птица, попадает к ней в лёгкие, минуя подклювный мешок. С земли нам трудно было судить о том, как обстоят васькины дела.
Но что же, однако, делать? Как заманить Бабурика вниз, на землю? Такого средства у нас не было. Я поглядел на лица девочек, — они стояли словно окаменелые. Мы же — взрослые — наоборот, перебегали с места на место, не упуская из вида парящего пеликана. Один дед Лука был спокоен. Он стоял посреди двора и, прикрывшись ладонью от солнца, с улыбкой смотрел вверх.
Плавный полёт Бабурика вдруг стал неуклюжим. Птица начала часто опускать голову и неровно махала крыльями. «Ну вот, — подумал я, — Бабурику стало невтерпёж от Васькиных когтей, сейчас он его выплюнет — тут и конец пострелу. Разобьётся ведь насмерть с такой высоты!»
Однако клюв пеликана по-прежнему оставался плотно закрытым, и птица снижалась. Мы неотступно следили за Бабуриком, стараясь угадать, где он сядет на землю. Но пеликан решил по-своему. Сделав последний крутой разворот, он начал планировать по прямой линии, быстро теряя высоту. Да куда же это он направляется? Батюшки, — на залив!
Я схватил стоящие у крыльца вёсла и побежал К берегу. За мной устремились жена и дочери. Даже дед Лука, несмотря на свои семь десятков, заторопился за нами, покрякивая и приговаривая:
— Ах ты, балберка! Что ещё удумал?!
