Наверное, это было грубовато, и Людмила, возможно, обиделась. Прости меня Людочка за это, вот таким я был эгоистом! Но, в конечном итоге, я-таки оказался прав: еще учась в техникуме, Люда вышла замуж за однокурсника и в девятнадцать лет родила дочку, после чего уехала по распределению, и больше я ее никогда не видел.
И если я не ошибаюсь, именно в это лето, наконец-то, достроили и заселили дом N204 по проспекту Победы. Сам девятиэтажный корпус возвели быстро, но потом стройку заморозили, и недостроенное здание стояло бесхозным несколько лет. За это время оно обросло криминальными историями. На крыше и верхних этажах какие-то шестнадцатилетние мачо устраивали сексодромы для встречи с такими же малолетними подружками. А в подвалах и на первом этаже обнаруживали то брошенного мертвого младенца и какие-то чемоданы с вещами, то мужика-висельника, может — самоубийцу, а может — жертву преступления. В общем, мы не завидовали тем, кто заселялся в этот дом, у него была дурная репутация. И хотя это был ближайший к нам дом с лифтом, мы даже не бегали туда кататься на лифте, да и друзей из этого дома никто из нас не завел.
На первом этаже дома, в пристройке, открылся продуктовый магазин самообслуживания. С этого дня мы с братом Алексеем уже не ходили за покупками ни в «шестнадчик», ни в магазины на улице Островского. Теперь мы просто переходили через дорогу и все покупали в универсаме.
3.
Учеба в седьмом классе началась с новостей.
Некоторые наши одноклассники пообщались с органами правопорядка и были поставлены на учет в детской комнате милиции. Оказывается, измученные летним бездельем и пубертатным периодом, эти мальчики допекали своим вниманием нашу же одноклассницу Маринку Киселеву. Я не знаю, почему именно ее, и в какой именно форме происходили эти приставания, но по их версии: сами они рук не распускали и самое страшное, что они сделали — это гвоздиком прибили к двери Маринкиной квартиры легендарное «изделие N2» с какой-то запиской, содержащей двусмысленные намеки.
Все бы, пожалуй, обошлось этой неприличной шуткой, но все дело в том, что папа у Марины оказался крупным милицейским чином. Расстрелять пацанов из табельного оружия за приставание к дочери он не мог, времена были еще советские, а не те, что ныне, поэтому он завел на них дело и поставил на учет, как циничных хулиганов.
Второй новостью стало возращение Сереги Мироненко, учившегося с нами до четвертого класса и уехавшего потом с родителями в Казахстан. Ничего необычного в этом не было, и до Сереги покидали нас ребята и возвращались, и новенькие приходили к нам учиться, обычная текучка. Необычным было то, что в отличие от нас пионеров, он вдруг оказался комсомольцем.
