Заглядывать в детскую мне по-прежнему не хотелось, но я знал, что должен это сделать. Как я и ожидал, то, что я там увидел, причинило мне острую боль. Мягкие игрушки превратились в бесформенные оплавленные комки, лошадь-качалка обуглилась до неузнаваемости, а кроватка как-то странно перекосилась, словно у нее отсутствовала одна ножка. Детские книжки промокли и обгорели по краям, а крошечные кофточки, рейтузики и чепчики, которые хранились в стенном шкафу, были разбросаны по всему полу – почерневшие, безнадежно испорченные.
Дверь моего писательского «кабинета», расположенного между детской и спальней, тоже обгорела и покрылась копотью, но она была заперта. Заглядывать внутрь у меня не было особой охоты, поэтому я снова вышел в сад. Орхидеям Мэгги тоже досталось: большинство из них были втоптаны в землю или превратились в обожженные стебли, на которых не видно было ни одного цветка.
Вернувшись в кухню, я пытался оценить масштабы катастрофы, когда меня испугал телефонный звонок. Я был уверен, что пожарные первым делом отключили электричество, но, как видно, телефонная линия осталась цела.
– Дилан, это Джон…
Кэглсток часто называл меня просто по имени, и хотя мы не были близкими друзьями, я знал, что так он чувствует себя менее стесненно. Кроме того, звонок в половине одиннадцатого вечера означал, что у него есть ко мне что-то важное.
Я сел на табурет, который казался целее остальных.
– Привет, Джон. Что случилось?
– Слушай, тут такое дело… Есть идея: перевести часть капиталов Брайса из одного торгового дома в другой. Доходность там выше, так что сделать это имеет смысл. Проблема в том, что сделки подобного рода облагаются комиссией, которая в нашем случае может составить до сорока пяти тысяч долларов… – Он ненадолго замолчал, давая мне возможность осмыслить сказанное.
Я, впрочем, довольно быстро понял, что́ он имеет в виду. Комиссионные представляли собой цену, которую приходилось платить за возможность делать бизнес. Я это отлично понимал и не сомневался, что Брайс это тоже понимает.
– Каким бы способом я ни переводил капитал, мне придется заплатить эти деньги, – добавил Кэглсток и сделал еще одну многозначительную паузу. Только после этого он рассказал, какой у него возник план: – Я вот что предлагаю, Дилан… Как ты посмотришь, если для проведения этой сделки я найму тебя на работу, скажем, на один или два дня?
Я посмотрел в кухонное окно. Оно выходило на кукурузное поле, над которым сгущалась ночь.
