После ужина Мэгги задремала, и я притушил в палате свет, а сам решил ненадолго отъехать. Аманда уже ушла домой, но дежурная сестра пообещала, что приглядит за Мэгги.
Прежде чем покинуть палату, я присел на корточки рядом с Блу, чтобы почесать ему брюхо. Блу с готовностью перевернулся на спину и тихонько взвизгнул с крайне довольным видом. Я погладил его по голове, стряхнул с шерсти между ушами несколько чешуек засохшей крови и показал на дверь.
– Не хочешь погулять? Пометить старую территорию? – спросил я, глядя на знакомую магнолию за окном.
Но Блу уткнулся носом в одеяло и, скосив глаза в сторону, протяжно вздохнул.
– Ну твое дело… – Я вышел из палаты, спустился на первый этаж и открыл дверь на парковку.
Свернув на нашу подъездную дорожку, я остановил автомобиль так, чтобы фары освещали наш дом, и, достав из кармана фонарик, вышел из кабины.
Едва перешагнув порог, я почувствовал какой-то незнакомый запах, заглушить который был не в силах даже запах гари и дыма. Пахло каким-то дешевым одеколоном, причем пахло очень сильно, и я насторожился. Одну за другой я обошел комнаты, но в доме никого не было, и я открыл все окна и двери, чтобы чужой запах выветрился как можно скорее.
Задняя дверь и дверь-экран были в спешке сорваны с петель моими коллегами-пожарными, которые залили все комнаты водой под очень высоким давлением. Вода погасила огонь, но краска успела пойти пузырями, многие из которых были вскрыты пожарной струей, из-за чего стены покрылись безобразными оспинами. Мебель и прочее наше имущество промокли и были покрыты копотью, потолок провалился, обнажив стропила и утеплитель, который клочьями свисал вниз. В нашу спальню и детскую я заходить не стал – все было понятно и так. Как сказал Эймос, дом подожгли именно с той стороны, так что спальня и детская, несомненно, пострадали больше всего.
Другая половина дома, включавшая кухню и гостиную, почти не пострадала, если не считать следов грязных башмаков, царапин, оставленных брандспойтами, которые волочили по полу, да разлитой повсюду воды.
В конце концов я все-таки заглянул в нашу спальню. От досок, которыми были обшиты стены, остались только гвозди, мебель превратилась в груды мокрых углей, матрас на кровати стал похож на грязную лужу. Потолок и крыша исчезли, а двигатель вентилятора, который когда-то висел над кроватью, упал вниз и торчал из остатков матраса под каким-то нелепым углом. Лунный свет пробивался сквозь плотный синеватый пластик, которым пожарные закрыли дыру в крыше, и на мокром полу лежали тусклые голубоватые блики.
