Она села, обхватив себя руками. Неужели прошел только месяц? Кроме детей, за эти тридцать с небольшим дней она без сожаления отдала бы предыдущие шестнадцать лет. Но что будет дальше?
У двери послышался шорох, потом затренькал звонок. Ирина посмотрела в глазок: Толя.
Отступила, давая ему возможность разуться.
— Давно пришла?
— Только что.
— Я обещал приятелю помочь с ремонтом машины. В основном все сделали. Мелочи доделает сам.
«Ты и это умеешь!» — с нежностью подумала она.
— Сейчас пообедаем.
Ирина прошла вслед за ним.
— Тебе помочь?
— Все готово. Сейчас кину мясо на сковородку. Салат возьми внизу. Ты какое вино любишь?
— Красное полусладкое.
— «Каберне» пойдет?
— Конечно.
Глядя, как он управляется, Ирина снова отметила, что никогда еще не встречала мужчину, так спокойно и уверенно делавшего все, что надо. И опять острое сомнение: что она-то значит в его раскладе?
Толя перевернул мясо, откупорил вино, себе налил горилку «Немирофф».
— За тебя.
— Спасибо.
Вино было охлажденным, и вкус его ощущался сильнее. Они помолчали.
— Может, музыку включить?
— Не надо.
Через несколько минут он разложил по тарелкам мясо с корочкой.
— Вот кетчуп, если любишь. Но сначала попробуй без него.
Она отправила в рот кусочек.
— Вкусно. Ты вымачивал в уксусе? (Игорь, считавший себя в этом знатоком, делал именно так.)
— Запомни, в уксусе вымачивают только не очень свежую говядину или баранину, чтобы перебить запах. В остальных случаях он делает мясо жестким и невкусным. Самое правильное, для шашлыков, например: замариновать за день в луке, укропе и петрушке. И еще одно правило, тоже для шашлыков: их нельзя переворачивать часто, иначе вытечет весь сок. А эту свинину я только чуть-чуть отбил, чтобы не поранить волокна, и посыпал специями. Все!
Толя замолчал и, заметив, как она на него смотрит, спросил:
— Что?
— Любуюсь тобой, — честно созналась Ирина. — Откуда ты все знаешь?
— Слушаю, что люди советуют. Ладно, ешь, а то остынет, будет не так вкусно.
Выпив второй бокал и немножко расслабившись, Ирина, будто прыгая с моста в ледяную воду, отважилась на вопрос, который гвоздем сидел в ней:
— Толя, у тебя еще есть кто-нибудь?
Он помедлил с ответом.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я ведь совсем ничего о тебе не знаю.
— А зачем?
Она уже чувствовала, что не надо продолжать, но и остановиться не могла.
— Мы ведь уже не чужие друг другу.
Он повертел вилку в руках.
— Ну, если хочешь знать — есть. Моя жизнь началась не месяц назад. Она, наоборот, совсем девочка.
