Есть фотография, где Ира стоит у окна этой квартиры. Худая, в странной вязаной шапке, скрестив руки на груди, глядит на нас, улыбаясь, а за стеклом возвышается титановый космонавт Гагарин, раскинув руки, приглашая к полету. Так она и прожила последние месяцы здесь – с Гагариным за окном, просыпалась, выглядывала на улицу и, наверное, говорила ему: привет, Юра, ты еще здесь, и я еще здесь, давай пока побудем на Земле, подождет Космос…
Пришло время обезболивающих препаратов. В хоспис ни за что не хотела из-за его вертикального вектора, а для нее так важна была горизонталь. И еще – стал пропадать незабываемый Иркин голос, так что она совсем бы превратилась в Русалочку, если б вдруг не потребовала купить ей шагомер. Где-то она разузнала, что каждый человек обязан в день проходить десять тысяч шагов.
“…Звоню тебе – никто не отвечает, – пишу я ей. —
Где ты – меряешь шагами Землю?”
В ответ летит sms:
“Маришик, любимый!
Ну, конечно же, я всё время меряю ногами землю, даже во сне.
А в последние три дня я только и делаю, что сплю после шестой химии.
Потому что когда я бодрствую, то совсем невмоготу.
Но завтра я тебе позвоню, чтобы зарядить свой фонарик твоими светлячками и искрами. С тобой я всегда гляжу в свет.
Целую! И снова ныряю под одеяло, как в теплый спасательный круг”.
Ирины окна выходили не только на Гагарина, распахнутого всем ветрам, но и на краешек Нескучного сада, где Лёня по весне взялся воздвигать монумент Водолаза.
О водолазах Лёня нарисовал тысячи рисунков, написал три книги, сочинил драму, снимал фильмы, воплощал в объеме. Ира однажды попросила у Лёни на свой день рождения картину, конечно, с водолазом! Тишков изобразил сидящего на камне водолаза, из головы-шлема которого выглядывала птица, косящая осторожным взглядом: “Водолаз с птицей в голове”.
Картина висела у нее на стене, поэтому, даже в водовороте своих печалей, она сопереживала, что у нее под боком, в Парке Горького, Лёня осуществлял крылатую мечту – свою и скульптора Веры Мухиной – устанавливал на берегу Москвы-реки бронзовый Водолаз-маяк. Благодаря одному энтузиасту, чье имя любитель водолазного братства просил не указывать, Лёня отлил в Москве крупного водолаза, поместив ему в голову мигающую лампу, а в постамент в виде маяка с окошками – лампу непрерывного света, что придавало сказочность происходящему. Казалось, в нем живет маленький смотритель маяка, зажигающий огонь в своем водолазном пространстве, а заодно и все московские фонари.
