Велела Ойпари шаховым слугам сложить на каменистом месте костер из хвороста, а наверх посадили они Хусанбая. Полили стог горящим маслом, подожгли и пламя взлетело в небеса.
Слуги шаха помчались во дворец и доложили ему что, мол, собственными глазами своими видели, как пепел Хусанбая унесло ветром на все четыре стороны. И подумал падишах: «Теперь я достиг своей цели». И велел выдать людям, принесшим эту добрую весть, по мешку золота. Оставим падишаха радоваться и послушаем Ойпари и Кунпари. Ойпари вместе с Кунпари вызволили Хусанбая из клубов дыма и привели домой. Каждый день они резали барана, варили вкусный плов и пировали.
Однажды явились гонцы от падишаха. «Падишах зовет вас во дворец», — сказали они. «Поезжайте вперед, я сейчас приду», — ответила Ойпари. В полдень Ойпари вошла во дворец. Увидав ее, падишах остолбенел.
— Падишах мира, — сказала Ойпари, — зачем вы звали меня?
— А ты не догадываешься зачем, глупая? С того дня, как мой визирь увидел тебя и рассказал о тебе, я сгораю в любовном огне. Я давал много поручений Хусанбаю, желая избавиться от него, но он все выполнял, думается мне, с твоей помощью. Последнее мое поручение он отправился выполнять на тот свет. Теперь ты — моя жена.
Глаза у падишаха засверкали, руки задрожали, он приблизился к Ойпари, схватил ее за белое, как хлопок, запястье и потянул к себе.
— Подождите, мой господин, — сказала Ойпари. — У меня есть к вам один вопрос.
— Я позвал тебя сюда не для вопросов и ответов.
— Нет, сначала выслушайте меня, — повторила Ойпари, — иначе будет плохо.
— Ну, ладно, отвечу тебе на твой вопрос, — согласился падишах.
— У меня единственный вопрос к вам, какой срок вы дали Хусанбаю, чтобы исполнить ваше поручение?
— Сорок дней, — гневно выкрикнул падишах.
— Очень хорошо, тогда ждите сорок дней! — воскликнула, тоже разгневавшись, Ойпари.
— Вот глупая, он ведь сгорел вместе с хворостом, превратился в пепел. Не жди его, не вернется он с того света.
— Нет, — ответила Ойпари, — он вернется, храброму неведома смерть. Он знал, что ваше поручение равносильно смерти, но бросился в огонь, вот и вы выполните свое обещание, ждите сорок дней, иначе назовут вас люди последним трусом. Если Хусанбай не вернется, я — ваша.
Рассердился падишах, услыхав слова Ойпари, но, подумав, согласился ждать сорок дней. Прошло ровно тридцать девять дней.
— Что будем делать? — спросила Ойпари.
— Так ведь есть вы, чего же мне печалиться. Не от таких несчастий вы уже не раз спасали меня. И сейчас спасете, — сказал Хусанбай.
