— Быть может, — обронил он, — мне назначено жить отныне в скудости. Однако ж благодаря многообразию доброй природы я повсюду, где б ни был, нахожу новое и поучительное, а это, мадонна, и есть задача, которую возложил на меня Тот, кто приводит в движение все пребывающее в покос. И пусть мне придется вести свою жизнь в другой стране, среди людей чужого языка, я все равно не перестану помышлять о славе и пользе этого герцогства, храни его Господь.
И он склонился к руке Лукреции, будто пробил час расстаться навсегда.
В этот миг к мадонне Лукреции с глубоким поклоном подошел слуга Джомино и сообщил, что герцог желает ее видеть, ибо начальник тайной канцелярии свой доклад закончил. Мессир Леонардо хотел было уйти, но Джомино робким жестом остановил его.
— Простите, сударь… у меня и для вас известие, и мне очень нелегко передать его вам, ибо оно не из тех, что доставляют радость. Но вы ведь наверное не захотите, чтобы я, не желая вас огорчать, умолчал о деле, которое, быть может, весьма важно.
— Так, — сказал Леонардо, — значит, ты имеешь мне сообщить, что я навлек на себя немилость герцога и что бранит он меня крепкими и горькими словами.
Юноша энергично помотал головой.
— Нет, сударь, его светлость никогда этак о вас не говорил, поверьте, он произносит ваше имя с величайшим уважением. То же, что я имею сообщить, касается не вас, а одного из ваших друзей. Мессир ди Ланча называет этого человека Манчино и говорит, что не раз видел его в вашем обществе, но христианского имени его я не знаю.
— Этого никто не знает, — сказал Леонардо. — Так что же с Манчино?
— Нынче утром его нашли смертельно раненным в саду возле дома «У колодца», он лежал в луже крови; мессир ди Ланча говорит, что ему, скорей всего, раскроили лоб секирой. А надобно знать, сударь, дом и сад принадлежат тому самому Боччетте, который вам известен, и его светлость герцог приказал взять Боччетту под стражу и предпринять расследование, и, может быть, на сей раз ему…
— Где же находится Манчино? — спросил Леонардо.
— Простите, что я сразу не сказал, — извинился Джомино. — Его поместили в больницу шелкоткацкой гильдии, по словам мессира ди Ланча, там он и лежит, ожидая священника и соборования.
На третьем этаже больницы, под самыми стропилами, в каморке, где и коек уже не было, только охапки соломы, брошенные на пол и застланные ветхими грубыми простынями, мессир Леонардо отыскал Манчино. Тот лежал с закрытыми глазами, изрытое морщинами лицо горело в лихорадке, руки все время беспокойно двигались, одеяло он скинул, голова была обмотана повязкой. Двое его друзей, художник д'Оджоно и органный мастер Мартельи, находились подле раненого, и органный мастер, которому пришлось пригнуться, чтобы не задевать стропила, держал в руках кувшин с вином.
