— С этакой уверенностью этого обо мне утверждать нельзя, — возразил брат Лука. — По крайней мере, если иметь в виду ту уверенность, какую математика даст людям, опирающимся на ее законы. Потому что иногда я вечером сижу в «Колокольчике». Но там столешницы очень уж гладкие, мел к ним не пристает.
Бехайм вспомнил, что вообще-то пришел сюда не ради мессира Леонардо, и, хлопоча о своем деле, вновь пристал к Манчино, который аккурат покончил с ужином.
— Что же касается этой девушки… — начал он.
— Какой девушки? — спросил Манчино, глядя на него поверх своих мисок.
— Которая проходила мимо рынка и улыбнулась вам.
— Тише! Ни слова о ней! — прошептал Манчино и беспокойно зыркнул на резчика и на д'Оджоно, которые рассуждали с братом Лукой о «Барашке», «Колокольчике» и математике.
— Может, скажете, как ее зовут? — предложил Бехайм. — Сделайте одолжение, как мужчина мужчине.
— Молчите о ней, прошу вас, — сказал Манчино очень тихо, но тоном, не сулящим ничего хорошего.
— Или как мне ее найти, — продолжал Бехайм, упрямо не желая отступиться от своего намерения.
— Этого я не знаю, — сказал Манчино чуть громче, но все же так, что слышать его мог один только Бехайм. — Зато отлично знаю, что будет с вами: на четвереньках домой поползете, так я вас отделаю.
— Сударь! — возмутился Бехайм. — Вы слишком много себе позволяете!
— Эгей! Что тут стряслось? — воскликнул художник д'Оджоно, внимание которого привлекли последние слова Бехайма, произнесенные довольно громко. — Никак ссора?
— Ссора? Ну это как посмотреть, — ответил Манчино, пристально глядя на Бехайма и сжимая ладонью рукоять кинжала. — Я сказал, что надо бы открыть окно и проветрить, а этот господин считает, что открывать незачем. Ну и бог с ним, с окном, пускай остается закрыто.
— Боже мой, да открывайте на здоровье, если вам угодно, — буркнул Бехайм и допил вино, а Манчино убрал руку с кинжала.
Воцарилось молчание, и, чтобы положить ему конец, д'Оджоно спросил:
— Вы в Милане по делам?
— Не совсем, — объяснил Бехайм. — Мне нужно взыскать деньги с человека, который уже много лет не возвращает долг.
— За небольшое вознаграждение, — сказал Манчино, будто между ними ничего не произошло, — я взыщу для вас должок. Вам незачем себя утруждать, доверьте это мне. Вы же знаете, я всегда готов вам услужить.
Бехайм решил было, что Манчино насмехается, и посмотрел на него с досадой, но тем и ограничился. Он выпил слишком много вина, и в голове уже изрядно шумело, однако ж он покуда властвовал своими поступками и словами и не желал иметь ничего общего с человеком, который чуть что хватается за кинжал. И потому заговорил о своем деле с д'Оджоно:
