О своем вечном любимце Диккенсе я мог бы говорить без конца, но ограничусь тем, что повторю слова Аркадия Аверченко, нынче мало кому известные. Аверченко писал, что читает перед сном Диккенса –«этого великого обывателя с улыбкой бога на устах». Улыбка бога- не преувеличение: Диккенсу гениально удавались именно те образы и характеры, которые он писал с улыбкой; впрочем., начав писать Пиквика как чисто комический персонаж, он вдохнул в него нечто такое, отчего тот стал не только смешным, но по-своему мудрым и благородным. Что касается «обывателя», это словцо у Аверченко звучит несколько вызывающе, он как бы примеряет свое определение Диккенса к самому себе: критики его постоянно упрекали, что он пишет для обывателей и сам их не лучше., Думаю, однако, что Аверченко был достаточно умен, чтобы не сравнивать себя с Диккенсом.
Как обстоит с Аксаковым? Я за него сейчас обижаюсь: дети с трудом и редко его читают. За что его любил и люблю я? Прежде всего, разумеется, за пламенную любовь к природе, но не только за это. К стати, прочтя несколько лет назад статью Бальмонта, где тот объясняется в любви к Аксакову, я был не просто удивлен нежданной симпатией старого декадента, - откровенно говоря я на склоне собственных лет зауважал его гораздо больше, чем в юности. Но что там капризы Бальмонта, -меня поражает сам Сергей Тимофеевич :как этот старый человек, который родился на тридцать лет раньше Достоевского и почти на сорок лет- Льва Толстого, как он мог с такой психологической глубиной проанализировать далеко не простые отношения своей матери, её отца, её свекра, мужниных тёток, живших еще в ХVIII веке - одних он знал, будучи ребенком, других и вовсе не видел. Смешно, но придется отдать должное и себе, малолетку :как -то смог же я оценить «Семейную хронику», иначе не перечитывал бы её столько раз.
Особый случай с Гончаровым. Его антиромантическое описание своего кругосветного путешествия в начале пятидесятых годов прошлого века, казалось бы не могло увлечь юного любителя приключенческих книг. Автор, который пишет про штормовое море: «Оно красиво, но однообразно» или:»Скучное дело качка», должен был меня разочаровать, а он очаровывал.Когда я много позднее читал о той же Японии романы Пьера Лоти и Клода Фаррера, при всей изысканности сюжетов и стиля они мне были скучны, а при свей подчеркнутой прозаичности изложения и устарелости содержания японские главы «Фрегата «Паллады» интересно читать и сейчас. В чем колдовство? Очевидно, вот в этой самой затягивающей тебя, подчиняющей себе взправдошности.
