Золото имеет привкус свинца | страница 6
Лютый и Серый сидели на железной лавке бок о бок, плавно покачиваясь на ухабах, и молчали, уткнув ноги в, дышащую жаром, выхлопную трубу, что проходила, прямехонько, посреди будки, для прямого отопления. Они давно уяснили старую и мудрую истину, молчание — золото. Покрытые фосфором стрелки циферблата «атлантиков» — золотых часов, с памятной именной надписью «За отличную службу», и снятые Лютым с мертвого сержанта, показывали четыре часа по полудню, следовательно, в пути конвой находился уже более шести часов.
Страшно хотелось пить и есть, курево тоже отобрали, чтобы никому не взбрело в голову открыть двери фургоны, но все и охранники, и переодетые зэки, все как один, молчали и терпели, что они думали в этот час? Да, каждый о своем, но в одном они были солидарны, как бы поскорей закончить эту проклятую службу и живыми вернуться домой. Охранники с тоской и нетерпением ждали своего часа, и только эти двое переодетых и притихших на лавках заключенных знали, когда этот час наступит.
Лютый не раз проделывал столь длинный путь из Магадана на «омчаковскую зону» и обратно, когда его после очередной кассации возили в областной суд и в следственный комитет на дачу новых показаний. Он еще тогда лелеял мечту сбежать, но только сегодня он так близко подошел к той заветной грани, которая отделяет вечное рабство и смерть от свободы и богатства. Еще на складе подельники договорились, как будут действовать, если на перевале машина встанет, но, если, все же, шофер окажется опытным и дотянет до вершины перевала, решено было начинать расправу с охраной на самом пике вершины, когда грузовик будет тащиться на самой малой скорости.
Бензиновый шестицилиндровый движок «Лихачевского» завода все же не выдержал нагрузки и, не дотянув до вершины каких-то пятьсот метров, задымил, закашлял, словно чахоточный зэк, и заглох от перегрева. Молоденький шофер рванул ручной тормоз и на вопросительный взгляд майора только развел руками, мол, я не при чем, это железо не выдержало….
Майор смачно выругался, и, нехотя, вылез из теплой кабины наружу. Мелкий колючий снежок пощипывал иголочками щеки и нос. Уже стемнело и только два луча желтых фар вырывали из кромешной тьмы часть, занесенной снегом, узкой дороги. Майор постучал кулаком по бронированной будке и крикнул: «Быстро все из машины, схватились соколики и ручками понесли родную наверх, иначе через полчаса все здесь поперемерзнем к ядреней матери».