— Куда торопишься, Валюха, — Костя стиснул, длинными руками, аппетитно выпирающие из-под расстегнутой фуфайки, симпатичные формы девушки. — Осталась бы еще на смену, куда тебе торопиться, ведь дома никто не ждет, — продолжал бригадир, пытаясь проникнуть холодными руками под шерстяной свитер девушки. — Или еще надеешься своего зэка-золотодобытчика дождаться. А то давай, после смены я тебя приласкаю.
Валентина с силой оттолкнула бугра, да так, что тот, запнувшись о рельсы, с тяжелым вздохом и мерзким хрустом плюхнулся задом в снег. Раздался унизительный хохот докеров, мигом столпившихся вокруг сцепившейся парочки и с радостью римских граждан, наблюдающих за происходящим на сцене Колизея, под названием причальная стенка порта Магадан, матерые грузчики радостно, словно малые дети, хлопали в ладоши и закатывались от смеха.
— Ну что, бугор, облом, не прокатило, — крикнул кто-то из толпы, — смотри, начальство не любит, когда пользуются их собственностью.
Бригадир встал, отряхнул телогрейку, похлопал овчинными рукавками по замасленным ватным штанам и хмурым, недобрым взглядом обвел бригаду.
— Смеется тот, кто смеется последний, — изрек он запомнившуюся ему фразу и махнул рукой.
— Ай-да, братва, перекусим, а через часик закончим с этим судном и рванем в кабак, я угощаю. А ты, профсоюзно-зэковская подстилка, — он повернулся к Валентине, которая, между делом проверяла ходовую часть мостового крана типа «Ганс», что в порту величали метким прозвищем — «Месть за Сталинград» — ты еще ко мне на коленях приползешь, когда в кадрах узнают, с кем ты ведешь тайную переписку. Крановщица, не обращая ни малейшего внимания на ядовитые фразы бригадира, лишь монотонно постукивала маленьким железным молоточком то по колесам, то по сварке, проверяя целостность швов.
— Ищи себе замену, халява, или я буду просить главного инженера и главного диспетчера порта перевести тебя на другой причал, там себя и покажешь со всех своих б…х сторон.
— Ты чего, Костян, распетушился, не знаешь, разве, что наша Валюха лучшая крановщица в районе, — эти слова принадлежали седовласому с коростой на обмороженных щеках, коренастому докеру, — ты народ сначала спроси, а мы сами решим с кем работать, а то так не долго и самому слететь с бригадирства.
— Ребята, не ругайтесь, я не в обиде, дайте мне часок, я только домой сбегаю. Что-то на душе не спокойно, может, чайник забыла выключить, или утюг.
— Давай, беги, дружно отозвалась бригада, — только через час, чтобы, как штык была на своем месте.
