Ендрек и другие | страница 46
Папа подкладывал нам на тарелки и улыбался. Он был очень доволен собой. И это понятно! Я в жизни не смог бы приготовить такие отличные галушки!
Но вечером…
Вечером, когда я выносил ведро с мусором, я увидел на дне ведра два целлофановых пакета с надписью «Мороженые галушки»!
И я сразу все понял!
Папа нас обманул?
Нет, не обманул! Он сам приготовил галушки, это ясно! Сам бросил их в кастрюлю и отварил!
Конечно, я Магде о своем открытии не сказал ни слова. Нашу мужскую тайну я сохраню при себе. Ибо мы, мужчины, всегда должны держаться вместе.
На книжном базаре
И не успел он войти, как начал ругать меня за то, что я еще не готов.
Я был готов! А в ванне сидел только потому, что играл в морской бой. Но тут же выскочил из воды и через пять минут был одет. Рыбка ждал в прихожей надутый. Я спросил, сколько у него денег на книжки, а он сказал:
— Сколько есть — все мое.
Из его ответа я мало что узнал, но не хотел у него выпытывать, чтобы он еще больше не рассердился.
Я вынул из своей копилки накопленные тридцать злотых и попросил папу, чтобы он мне еще немножко добавил.
На базаре всегда бывают интересные книги, и жалко, если ты не можешь их купить. Папины деньги я положил в карман. Мы уже выходили, когда меня позвала Магда.
— Ендрек, купи мне какую-нибудь книгу, — попросила она. — А если денег хватит на две, то купи одну такую, чтобы мы могли читать вместе, а вторую о девочках. — И дала мне деньги.
Я их взял осторожно, потому что у Магды была ангина, а я вовсе не горел желанием от нее заразиться.
На будущей неделе мы с классом едем на экскурсию, и я должен быть здоров. Мне очень нравится ездить на экскурсии с классом.
Так вот, взял я эти деньги, завернул их в платок и положил во второй карман.
В прихожей мама дала мне еще деньги на книгу с картинками для Эвы, и мы наконец пошли.
На базаре уже было множество людей. И еще больше книг. Полки в павильонах были ими заставлены снизу доверху.
— И кто это все прочитает? — огорчился Рыбка. — Целой жизни, наверное, не хватит, чтобы их прочитать!
Я его утешил, что не все так медленно читают: «Ээ… ээ… ээ», как он, и наверняка успеют прочитать. Не понимаю, почему он обиделся и перестал со мной разговаривать. А вернее, он со мной разговаривал только наполовину, а наполовину дулся.
