Теперь я стремлюсь быть чуткой и нежной с ней. Заботливой. Менее настойчивой в моих желаниях.
Она не издает ни звука. Вообще ни одного, даже когда ее спина выгибается под моим касанием и рот открывается как будто крича. Но если ее губы молчат, то ее глаза широки и ясны, они громко кричат. Прямо в мою душу.
Она хочет, чтобы я тоже наслаждалась, но не знает как. Я говорю как и она действует смелее чем я могла подумать. И если ее крик был не слышен, то мой громок за нас обеих.
Я не знаю как долго это продолжалось, но когда здравые мысли вернулись ко мне комната уже погрузилась в сумрак, а воздух остыл. Я держу ее все еще неспособная отпустить.
Она сворачивается в клубок рядом со мной и это заставляет выглядеть ее удивительно уязвимой. Она нерешительно тянет руку вокруг моей талии и я заверяю ее кладя свою руку сверху и слегка лаская ее руку. Я говорю.
Я не знаю почему но я говорю ей разные вещи. Мелочи. Неуместные вещи. Как я отношусь к Колизею, как я встретила мою любимую лошадь, некоторые забавные истории из моего детства. Что, как предполагалось, я должна была делать сегодня, и что я должна делать завтра.
Она отодвигается.
Встревожено я поворачиваюсь на бок и наклоняюсь к ней. Она спокойно спрашивает меня должна ли она уйти. Я задыхаюсь от боли в моем сердце. Нет! Нет, она не может уйти, я не перенесу если позволю ей уйти! Будь проклята гордость, но я буду умолять. И я умаляю.
— Останься. Останься со мной Габриель, — отчаянно умоляю я. — Не оставляй меня, останься. Пожалуйста, останься.
Мне кажется что моих слов не достаточно, может так оно и есть. Я раньше ни когда не умоляла. Поэтому между просьбами я целую ее, я знаю как целовать. Я умею целовать.
Пока она не останавливает меня. Ее руки держат мое лицо не позволяя двигаться. Я встречаю ее пристальный взгляд напуганная тем что могу увидеть.
Ее глаза больше не защищены от меня и открыты. Она не говорит ни слова но ее отношение там в этой теплой зелени. Все перед моими глазами расплывается потому что я понимаю. Она останется. Она хочет остаться. Я закрываю мои глаза вынуждая слезы пролиться. Когда я их вновь открываю я вижу самое удивительное.
Она улыбается.
Только слабое поднятие кончиков ее губ, но она там. Ее пристальный взгляд очень теплый. Она медленно кивает мне. И я могу кричать о моей радость с горы Олимп, что бы все слышали. Вместо этого я сокращаю то небольшое расстояние что есть между нами желая снова заняться любовью с ней.
