Ты вскидываешь одну бровь. Я не знала, что настоящие люди умеют так делать.
– Приятно узнать, – говоришь ты. – Где ты живешь, я имею в виду.
Бабочки! В моем животе!
– Не используй это знание в коварных целях, – говорю я.
– Не могу ничего обещать, – ухмыляешься ты. – Знаешь, я бы не прочь выпить «Пепси Фриз» прямо сейчас. – Ты показываешь на меня, а потом на пассажирское сидение.
Я. Черт возьми. Тоже. Ты приглашаешь меня на свидание? Что вообще происходит?
Я делаю вдох и кратко излагаю все как есть:
– В общем, я не знаю, сказали ли тебе Кайл или Нат о моей странной семейке. Одно из миллиона правил моей мамы – мне нельзя ездить в машине с людьми, которых она не знает.
– Даже до заправки чуть выше по улице? – спрашиваешь ты.
– Даже туда.
– Отстой. А у тебя нет прав? – спрашиваешь ты.
– Нет, – говорю я. – Родители не хотят платить за страховку, бла-бла-бла.
– Фигово.
– Еще как, да. Но… Знаешь, ничего, все нормально.
– Никуда не уходи, – говоришь ты. – Обещаешь?
– Эм. Хорошо.
Ты возвращаешься на школьную парковку, паркуешься, а потом подходишь ко мне. Мне нравится наблюдать за тобой, как футболка немного поднимается, и я вижу кожу на твоей талии. И крутость, которую ты излучаешь в своих очках Ray-Ban Wayfarer и облегающих джинсах.
– Гэвин, тебе действительно необязательно провожать меня домой, – говорю я, когда ты подходишь.
– А я и не провожаю. – Ты выхватываешь книгу по тригонометрии из моей руки. Ну здравствуй, Гилберт Блайт[8]. – Как думаешь, сколько идти за «Пепси Фриз»?
– Гэвин, – я качаю головой, – серьезно…
– Полчаса туда, полчаса назад?
Двадцать шесть минут, не то чтобы я знала. Я киваю.
– Но я просто не могу… Мне нужно разрешение. И моя мама, она… Может, мне не стоит.
– Я отлично лажу с родителями. – Ты хватаешь меня за руку и тянешь к моему дому. Так. Чертовски. Просто.
Ты держишь меня за руку, ты ДЕРЖИШЬ МЕНЯ ЗА РУКУ.
Времени поговорить по дороге особо нет, но ты не отпускаешь мою руку, и я переживаю, что она потная, но стараюсь не думать об этом, потому что так она вспотеет еще больше, и тогда ты поймешь, что она потная, вот черт. Я в аду. Но типа с видом на рай.
Я не религиозная, но я буквально молюсь чему бы там ни было, чтобы мама не кричала на Сэма или не ругалась с Великаном, когда мы подойдем к дому – как бы ужасно это выглядело?
Когда мы подходим к переднему крыльцу, стоит неожиданная тишина. В нашем доме никогда не бывает тишины. Я открываю дверь, и ты заходишь в коридор, так близко, что чувствую твое тепло. Я не могу насладиться этой близостью, сейчас покроюсь сыпью от страха: ведь если я приведу друга, особенно друга мужского пола, в дом, когда никого другого там нет, мне конец. На самом деле. Мама не переносит людей в доме, разве что сразу после генеральной уборки.
