Суд. Приставы. Продажа всего имущества.
А звонки всё продолжаются, потому что денег, вырученных с продажи собственности, не хватало на покрытие всех долгов. Но в голове по-прежнему крутилось: «Я вам докажу! Я добьюсь! Я сам выберусь из всего этого! Я буду очень стараться!».
И больно, очень больно было в душе. Каждый день больно. Потому что не осталось вокруг ни друзей, ни семьи. Всё растворилось в этой душевной боли, все ушли или были отринуты.
А тело моё к тому времени вело свой болезненный разговор – цирроз печени. В 2009 году мне, молодому мужчине, была выдана первая инвалидная книжка с присвоением третьей группы инвалидности. Чуть позже ее хотели изменить на вторую, и я буквально умолял комиссию оставить рабочую группу, чтобы иметь хоть какую-то возможность продолжать работать… Потому что остаться нетрудоспособным, без работы – было очень и очень страшно.
Зачем я всё это рассказываю?
Чтобы Вы могли представить себе абсолютно безнадёжное состояние человека, который прожил большую часть отведённых ему дней. Прожил. Но не жил, по сути.
И на моём месте мог бы быть абсолютно любой. И тысячи людей своими «стараниями», «добиваниями», «борьбой» сегодня приводят себя к такой жизни:
Краху в карьере – когда ты теряешь работу и деньги;
Семейному краху – когда уходят любимые люди, и ты остаёшься один;
Социальному краху – когда теряешь привычный круг общения и начинаешь сторониться общества или оно тебя изгоняет;
Физическому краху – когда тебя буквально съедают психосоматические заболевания и врачи разводят руками, а ты готов на стену лезть от боли и страха смерти.
Есть и более фатальные решения, которые человек принимает сам – алкоголь, наркотики, психиатрические лечебницы, суициды.
И каждый, кто ощущает себя на грани, кто чувствует боль, считает, что его боль – самая болезненная. Его ситуация – самая неразрешимая. Его обстоятельства – самые особенные. И очень многие принимают решение НИЧЕГО с этим не делать. Просто существовать дальше – в боли, долгах, болезни, одиночестве. Или разрушать себя до конца.
Тот Эдгард Зайцев, который до 42 лет боролся за место под солнцем и, как спел Гребенщиков: «Бился лбом в бетон, думал, всё изменится» – не был психотерапевтом. Да, он всю жизнь добивался каких-то целей, которые ему казались очень важными, но когда случился кризис, и стало очень больно, он понял, что если идти по тому же пути, продолжать бороться, то результат будет тем же.
Но КУДА идти и КАК – он тогда не знал.
