— Что застыли? — бросил он секундантам. — «Скорую» вызывайте!
Те наконец очнулись. Рефери, отводя глаза, поднял вверх руку президента, Кирея суетливо понесли с ринга, потом зачем-то положили на пол, снова подняли, понесли.
— Вроде жив еще. Дышит, — с надрывом сказал кто-то.
Сажин тоже сошел с ринга и протянул Грише, своему водителю, руки в перчатках, коротко бросив:
— Сними.
Людская стена вокруг ринга будто ожила, все попятились назад, оставляя Сажина одного в ярко освещенном круге. Алексей, почти уже спустившись вниз, уперся в людские спины.
— Да, хорош Акела, — негромко сказал кто-то из зрителей.
— Показал, ху из ху.
— Сделал мужика инвалидом. Если Кирей, конечно, выживет. Хотя Сажа мог бы пораньше остановиться…
— Заткнись… А то и тебя…
— А я что? Я ничего. Я, кстати, на Акелу ставил.
— Значит, зачтется.
— Давай отсюда линять. Где «Скорая», там и менты.
— Отмажется. Бой был по правилам.
Спины раздвинулись. Алексей увидел, как водитель Гриша накинул на плечи Сажина халат и уважительно промокнул президентский лоб полотенцем. Вокруг стояла почтительная тишина. Сажин посмотрел в толпу и кивнул кому-то из своих знакомых:
— Завтра заедешь ко мне в офис.
— Слушаюсь, Дмитрий Александрович. Все порешаем, как скажете.
Сажин усмехнулся и направился к выходу. Толпа почтительно расступалась, провожая его в раздевалку гробовым молчанием. С победой никто почему-то так и не поздравил.
Алексей, не в силах справиться с тошнотой, посмотрел на запятнанный кровью ринг и стал спускаться туда, к уходящему в раздевалку Сажину. Справа кто-то возбужденно обсуждал последний раунд-кик Акелы. Технично, мол, и мощно. Знает толк в ударах ногами.
«У этих, видимо, ставка сыграла», — печально подумал он.
— Леха, не надо к нему сейчас, — сказал ему в спину Дым. Оказывается, он спускался следом.
Алексей остановился и повернулся к Лене:
— Не надо, говоришь?
— Я догадываюсь, что ты хочешь ему сказать. Не надо.
— А то он и меня, да? Ногой в голову, потом добавит парочку прямых, тоже в голову. Я не Кирей, меня даже до больницы не довезут. Здесь скончаюсь.
— Леша… — Дым положил руку ему на плечо. — Поедем домой.
— Я его не боюсь! — дернулся он.
— Батя сорвался. Бывает. У него тоже нервы.
— У Сажина нервы? — он чуть было не рассмеялся. — Шутишь!
— Он не мог по-другому, понял? — тихо сказал Дым.
— Ты хоть знаешь, что будет дальше? Это же война! Бойцы Кирея Сажину этот позор не простят.
— Не посмеют. Ты же слышал: завтра все порешаем.
