-- Ну а теперь что за тост будет? -- спросил Мочалов, разливая остатки коньяка.
-- За небо над нами!
-- Давай за небо! -- согласился генерал. -- Под этим небом хорошо дышится.
Потом они направились в пятый вагон, и Ефимков перенес в купе генерала свой небольшой чемодан. Сняв китель с разноцветными орденскими планками, он надел пижаму и с наслаждением стал набивать трубку. Искоса посмотрел при этом на друга.
-- Ты как?
-- По-прежнему не курю, -- отозвался генерал.
-- Жаль, -- вздохнул Ефимков, -- мне под старость стало казаться, что человек, брезгающий трубкой, многое теряет. Люлька, она мыслить располагает. В облаках табачного дыма многие великие решения принимались.
-- Ты стал сентиментальным, Кузьма.
-- Помилуй бог, Сережа. Чего нет, того нет. Просто во мне собственный опыт заговорил.
-- А меня к трубке не тянет, -- улыбнулся добродушно Мочалов, -- да и должность сейчас такая, что курить противопоказано. Обязан пример подчиненным подавать. А уж кому-кому, а им и на понюшку табаку нельзя.
-- Да, да, -- деланно зевнул Ефимков, -- ты же обещал рассказать, на какой ты теперь работе.
-- Действительно обещал, -- согласился генерал, тоже снимая китель и форменную рубашку. Оставшись в одной белой майке, он плотнее притворил дверь и сел на диван к Ефимкову.
-- Видишь ли, Кузьма Петрович, я уже полгода не служу в строевой авиации.
-- Это я сразу понял, -- подхватил Ефимков. -- Но где? В каких войсках? К ракетчикам, что ли, подался?
-- Бери выше, -- улыбнулся Сергей Степанович. -- Назначен командовать особым отрядом космонавтов.
-- Ты! -- Ефимков от удивления замер. -- Да какой же ты, извини меня, космонавт?! И годы уже не те, и делом этим, насколько мне известно, ты никогда не занимался.
-- Примерно так я и заявил, когда мне предложили эту должность, -улыбнулся Мочалов. -- Выслушал меня один ответственный товарищ и головой покачал. "Когда вы вступали в партию, товарищ Мочалов?" -- "На фронте, -отвечаю, -- и партбилет между двумя боевыми вылетами получил. Только в разных местах: вступал под Орлом, а получал уже за Днепром". Он засмеялся, но глаза, гляжу, строгие: "Не годится, -- говорит, -- коммунисту-фронтовику пасовать перед трудностями". Я стал ссылаться на свою некомпетентность, сказал, каким, по моему убеждению, должен быть командир подобной части. Он меня снова остановил. "Вы как думаете, с чего начинается техническая революция?" -- "С появления новых форм труда". -- "А еще точнее?" -- "С появлением новых орудий труда". -- "Правильно. Сначала появляются новые орудия труда, а потом -- производственные отношения, которые им должны соответствовать. Давайте с точки зрения диалектики и отнесемся к новой профессии летчика-космонавта. Согласитесь: сначала появилась идея осуществить полет человека в космос, затем -- корабль, способный поднять человека, и потом уж -- первый отряд космонавтов. А вот академию, готовящую командиров таких отрядов, мы не смогли сразу открыть. Да и то сказать -космонавтике нашей год с небольшим, а срок обучения в любой академии не меньше трех-четырех лет. Как же быть?" Я пожал плечами, а он усмехнулся и закончил: "Из авиации надо брать кадры. Таких, как вы, выдвигать. Когда вас назначили командиром эскадрильи, вы были уверены, что с этой должностью справитесь?" -- "Не очень", -- отвечаю. "А когда полк доверили?" -- "Тем более". -- "А когда дивизию дали?" -- "Совсем поначалу растерялся". Он засмеялся: "А знаете, почему? Потому что во всех случаях вы шли на новое дело. И сейчас на новое дело идете. Но партия вам доверяет..." Вот я и пошел, Кузьма Петрович. Трудно было поначалу, очень трудно. Но чертовски интересно.
