— Говорю, вы мешаете людям отдыхать.
С лавочки поднялись Алик и Валера. Просто встали, не изменившись в лице и, быть может, не имея в мыслях ничего плохого. Но Рёшику стало страшно. Вот сейчас они изобьют его до инвалидности, и все в мире останется, как прежде. Только дерзкий смельчак будет коротать век в кресле-каталке, а о его подвиге никто не узнает.
Впрочем, нет.
Вон, из окна третьего этажа подсматривает соседка; на балконе пятого огонек сигареты; из кухни на седьмом кто-то высовывается; Ленчик наверняка смотрит в ожидании своей правоты. А главное — сам Рёшик давно хотел проверить себя в подобной ситуации.
— Значит так, — он провел взглядом по троице и остановился на безымянном громиле. — Ты, значит, главный?
Алик и Валера переглянулись, посмотрели на третьего. Кто главный, им не приходило в голову выяснять. Зато громила сделал шаг вперед и распрвил плечи.
— Н-ну.
— Отскочим — побормочим?
Рёшик развернулся на пятке и пошел в сторону затерявшейся среди деревьев детской площадки. Здоровяк ухмыльнулся, размял шею и нетвердой походкой запетлял следом. Оба скрылись в сумраке, тут же погасли фонари, которые оставляли призрачную надежду соседям увидеть происходящее.
Остановились возле вкопанных покрышек.
— Значит так, — прошептал Рёшик. — Я тебе сейчас дам.
Полушепот и тон, которым было сказано, насторожил громилу. «Вдруг этот додик притворяется, а на самом деле возьмет сейчас и уложит лицом в обоссаный песок? Как потом пацанам в глаза смотреть?»
Громила принял подобие боевой стойки и, насколько позволил организм, сделал несколько предупредительных махов рукой.
— Ну, давай…
Рёшик поморщился, как бы отражая вымышленные удары.
— Ты не понял. Я дам тебе полтинник, и вы исчезнете с лавочки.
Они смотрели друг на друга, пока до громилы не дошел смысл сказанного. Потом оба улыбнулись. Рёшик протянул мятую купюру. Противник подержал бумажку над головой на вытянутой руке, будто хотел рассмотреть водяные знаки. Но в темноте на таком расстоянии и купюру-то видно было с трудом. Тем не менее, громила остался доволен.
Первым к подъезду вышел Рёшик и спокойно подошел к двери. Из тени детской площадки донесся голос здоровяка:
— Мужики, уходим!
Ничего не понявшие мужики медлили, но, в конце концов, встали с лавочки и побрели в ночь. На правах победителя Рёшик задержался перед подъездом, якобы высматривая, не оставил ли враг после себя мусор. Как бы невзначай скользнул взглядом по окнам — только старушечье лицо в проеме на третьем. Нарочито медленно триумфатор подошел в подъезд.
