Дакхар сжал руки в кулак, пытаясь сдержать тот гнев, обиду и злость, что веками таились в его душе. Он всю жизнь скрывал эти чувства от матери, от всех, кого знал. Никто не должен узнать, что Тьма не полностью завладела им тогда, при обряде Принятия Силы, что не все его сердце стало черным и гнилым, что есть там еще место для надежды. Только вот… Пророчество. Да, злую шутку оно с ним сыграло. Сделать выбор — либо принять тот Свет, что есть в Ирине, но потерять Силу, которая так ему необходима, чтобы осуществить задуманное, либо отвергнуть Его, но обречь себя на погибель. Как быть? Да никак. Он уже все для себя решил. Если суждено погибнуть, то так тому и быть, но он все равно отомстит тем, кто разрушил его жизнь, тем, кто заставил страдать его народ под гнетом войны и смерти. Арахсшарсцы!
Месть. Только она имеет значение, только она поддерживает в нем силы на протяжении трех веков. Месть — смысл его, Дакхара, существования.
Он подошел к зеркалу, что стояло в дальнем углу его покоев, и взглянул с вои глаза. Черные, непроницаемые, сама Тьма затаилась в них и ждет, когда наступит подходящий момент, чтобы выплеснуться наружу. А ведь раньше цвет глаз был иным: ярко-синие, с красноватым ободком вокруг радужки — они словно переплетались меж собой, создавая лиловый оттенок. Тогда, очень давно, Ратхар завидовал этому цвету, хотел, чтобы и у него был такой же оттенок, вместо насыщенно-фиолетового. Дакхар раньше смеялся над братом и подтрунивал по этому поводу, а Ратхар обижался. Сейчас бы Оэр отдал все, лишь бы стереть из памяти те минуты, когда брат был расстроен по его вине, лишь бы снова увидеть его смеющимся… Вернуть бы то время назад, повернуть все вспять, но это, увы, невозможно.
Тоска по брату снова наполнила сердце мужчины, заставив чувствовать то, что было, как он думал, забыто: безвыходная, бездонная, безмолвная и безнадежная. Она снедала его изнутри, заставляя сердце рваться на части. Да, черное и безжалостное сердце болело сейчас, снова оплакивая того, кто был частью его самого.
— Ратхар. Брат мой, — глухо произнес мужчина, склонив голову, лишь бы не видеть в отражении свое искаженное болью и страданием лицо.
И в этот самый момент он почувствовал, как еле заметная дрожь, ведомая только ему одному, прошлась по всему дворцу, заставив мужчину вздрогнуть всем телом. «Магия! — изумленно подумал он, взъерошив волосы на голове, тем самым приведя их в полный беспорядок. — Значит, магия Темного мира все таки приняла Ирину. — Дакхар предвкушающе улыбнулся, сразу же забыв о тех чувствах, что еще пару мгновений назад владели им. — Пора. Время пришло».
