Он падал — это он запомнил совершенно точно. Падал множество раз, отбивая колени на холодных камнях, обдирая руки о колючий кустарник. С трудом вставал, шатаясь, не имея сил удержать ускользающее равновесие. Промеж одеревеневших пальцев волной текла липкая кровь. Ненадолго придя в себя, Гарет вытащил из запястья вонзившуюся в него длинную занозу, поднес ее поближе к глазам, стараясь разглядеть. Не преуспев в этом деле, он отбросил деревяшку в сторону.
Потом его рассудок вновь помутился. Гарету казалось, он грезит наяву — видит бесконечные сны, обступившие его бестелесной толпой, упавшие темным пологом. Он судорожно махал руками, пытаясь их отогнать, спотыкался и падал снова. Сквозь сумрак проступали знамена, ревели боевые горны, обнажались и обагрялись кровью мечи. Гарет и сам чувствовал боль, будто его грудь пронзил клинок, но никак не мог уразуметь, откуда она взялась, даром что из изо всех сил напрягал остатки памяти.
Видения захлестывали его, словно вода, переливающая через борта тонущей лодки. Взору Гарета представала армия, собирающаяся под грозовым небом — молчаливое войско, маршировавшее на звеневший в ночи зов. Тысячи окованных железом сапог печатали шаг, вились по ветру драные плащи, блистали покрытые десятками зазубрин панцири и кольчуги. Гарет всматривался, будто паря в воздухе, невесомый и бестелесный, в бесстрастные окаменелые лица. Солдаты глядели прямо вперед, их тонкие губы сжимались, глаза клубились молочным туманом, поступь оставалась ровной, а флейта звенела в ночи, умоляя последовавшей за собой, призывая позабыть о прошлом, без остатка подчиняясь направлявшей ее мелодию воле, растворяясь в немой покорной толпе.
Искушение сделалось почти что непреодолимым. Безмерно захотелось отречься от желаний и страхов, позабыть имена и мечты, встать плечом к плечу с безъязыкими товарищами, послушно двигаясь, словно ожившая марионетка, к намеченной кем-то иным цели. Груз накопившихся страстей чрезмерно тяжек, сердце истерзано, исколото прошлым, желания тянут на дно, стремления повязаны с болью. Повелитель, напротив, милосерден и благ. Он избавит от тягостной муки, решит за тебя то, что стоит решить, освободит от всего, что бессмысленно.
Гарет удержался лишь в самое последнее мгновение, собирая в кулак всю свою истерзанную, прохудившуюся волю. Некое чутье, нерассуждающее и безотчетное, призывало его не подчиняться приказу, отчетливо проступавшему в мелодии флейты. Юноша попробовал отрешиться, закрыться, больше не слышать назойливой музыки, навязчиво призывавшей его подчиниться ее переливам — и в какой-то момент его усилия увенчались успехом. Мелодия наконец стихла, вновь сменяясь гулкой непроницаемой тишиной.
