— Возможно, но это не самый сильный вывод. Продолжайте!
— На полке стояла ваза с фруктами, а рядом тарелка со скорлупой от орехов, огрызком яблока, орехокол и, кажется, апельсиновая кожура. Комната была заставлена обычной мебелью, правда у стола не было ни одного стула, кроме того, в котором сидел сам Фогатт. Думаю, это все, что мне удалось заметить. Погодите — на столе еще стояла пепельница, а рядом лежала недокуренная сигара — правда, только одна.
— Превосходно, и вправду превосходно, как далеко могут зайти память и простая наблюдательность. Вы увидели и запомнили все в точности, как оно было. И теперь, конечно же, прекрасно понимаете, как я узнал, что другой человек только что покинул это место?
— Нет, я не понимаю. Если, конечно, в пепельнице не лежал какой-то необычный пепел.
— Справедливое предположение, но нет — там было совсем немного пепла, — ровно столько, сколько возможно было стряхнуть с той недокуренной сигары. Вы хорошо помните все мои действия, когда мы спустились вниз?
— Кажется, вы вернули бутылку масла дочери ключницы.
— Да. Вы не видите в этом никакой подсказки? Ну же, теперь-то вы догадались?
— Нет.
— Тогда я вам не скажу. Вы этого не заслужили. Думайте и ни единого слова на эту тему до тех пор, пока не сообразите хоть одно предположение. Все у вас прямо перед носом. Вы смотрите на это, вы помните это, но никак не можете это увидеть. Не стану поощрять кашу в вашей голове, дорогой друг, рассказывая вещи, которые вы и сами прекрасно знаете. До встречи — сейчас мне нужно идти. У меня на руках дело, которое нельзя откладывать.
— Получается, вы не собираетесь дальше разбираться с Фогаттом?
Хьюитт пожал плечами:
— Я не полицейский. Это дело в надежных руках. Конечно, если кто-то обратится ко мне с этим вопросом как с заказом, я за него возьмусь. Этот случай весьма интересен, но ради него я не могу бросать свою работу. Я держу ухо востро и ничего не забываю. Иногда такие дела разрешаются сами. В этом случае я, как примерный гражданин, готов помочь закону. Au revoir.
* * *
Я сам занятой человек и не мог себе позволить долго возиться с головоломкой Хьюитта. Но когда я на нее отвлекался, в голову не приходило совершенно никакого ответа. Через неделю после допроса я взял отпуск (по ночам я регулярно записывал свои заметки на протяжении последних пяти лет). В итоге за целых шесть недель мне ни разу не довелось встретиться с Хьюиттом. По возвращении (до конца отпуска оставалось еще несколько дней) мы встретились с ним в «Лузатти», вниз по Ковентри-стрит, за обедом.
