Ирен заявляет, что нет никаких сомнений: было что-то такое, что отец хотел сказать дедушке и больше никому. Мне кажется, что это может значить только одно: отец знал, кто его убил. И он хотел об этом рассказать только дедушке. Такое предположение исключает убийцу-незнакомца. Хотя, конечно, в жизни отца наверняка были какие-то события, о которых его дети просто не знали.
На этом часть истории Ирен, в которой задействован отец, заканчивается. Она оставила его, а затем быстро вернулась за свечой. На тумбочке рядом с ней, освещенные отцовским ночником, были разбросаны ключи. И только в тот момент, как она говорит, до нее дошло, почему все так сильно шумят. Для Ирен это нормально. Она сказала, что никак не могла собрать все ключи. Постоянно их роняла. Наконец ей удалось сложить все в карман своего халата, и она со свечой в руке вышла в коридор. Дверь Люси, ты знаешь, расположена прямо напротив двери в новою отцовскую спальню. Ирен достала один из ключей и отперла ее.
Я спросил, откуда она узнала, какой ключ подходящий. Она сказала, что не думала об этом. Она просто доставала ключи из кармана один за другим, и все они сразу подходили к замкам, которые она открывала. Но тут все понятно. Все дверные замки на верхнем этаже одинаковые, и ключи, соответственно, тоже. Крис во вторник специально отвел меня наверх и это показал.
Когда Ирен закончила свою историю (напоминаю, утро вторника), тетушка Грасия спросила, почему она в первую очередь открыла дверь Люси. Она добавила, что Люси была единственным ребенком в доме. Но очень глупо было об этом спрашивать, потому что Ирен только что нам рассказала, как все происходило. Поэтому я не виню Криса за то, что он разозлился.
Он сказал, что тетушка Грасия утверждала, будто бы Ирен выбегала из отцовской комнаты в полном сознании, и что Ирен была в состоянии остановиться и спокойно подумать, какую дверь рациональнее всего отпереть первой, и высвободить всех, руководствуясь порядком возрастов. Крис сказал, что произошла трагедия. И Ирен обязана было что-то сделать. И она сделала и заслуживала восхищения за самообладание и отвагу. Он сказал, что это наш выбор, восхищаться ей или нет. Но он не позволит никому критиковать свою жену.
В этом ключе я с Крисом согласен. Конечно было бы здорово, если бы Ирен добралась до нас раньше, но нее можно понять. Отец умирал. Она чувствовала, что должна для него что-то сделать, прямо здесь и сейчас, а не носиться по кругу, оставив его одного. Когда она собралась отойти, он позвал ее и попросил подождать. Мне не нравится Ирен. Но думаю, что она повела себя так, как повел бы каждый из молодых членов нашей семьи.
