— То есть вы не имели в виду ничего конкретного?
— Нет.
— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Джон Лоуренс?
— Джон Лоуренс? Да. На прошлой неделе Карью говорил мне о постояльце «Тише воды» с таким именем.
— Вы ничего о нем не знаете?
— Абсолютно ничего.
— Вы его никогда не видели?
— Насколько мне известно — нет.
Флеминг сменил тактику.
— Ваш отец влюблен в миссис Коллис, я полагаю?
— Был влюблен.
— И Перитон пытался отбить ее у него?
— Нет.
— Прошу прощения?..
— Я сказал «нет».
— Но со слов вашего отца Перитон провел всю прошедшую неделю в попытках отбить ее у него, — возразил Флеминг.
— А я знаю со слов Перитона, что он пытался отбить ее у Холливелла.
— Погодите, — воскликнул детектив. — Я сбит с толку. Мне казалось, что мистер Холливелл влюблен в мисс Мандулян.
— Об этом я ничего не знаю, — ответил Роберт. — Я говорю вам то, что сказал мне Перитон.
— Он сказал вам, что Холливелл влюблен в миссис Коллис?
— Да.
— И он сказал вашему отцу, что знает об этом от вас.
— По словам отца — да.
— Но вы не говорили ему этого?
— Нет.
Флеминг поднялся.
— Последний вопрос, мистер Маколей: как вы думаете, кто убил Перитона?
— Я не знаю.
— У вас нет мнения на этот счет?
— Нет.
— Ну что же, — заключил инспектор. — Тогда я больше не стану отвлекать вас от вашей работы. Доброй ночи, мистер Маколей.
— Доброй ночи.
Вернувшись в гостиницу, Флеминг сделал еще несколько записей в своем блокноте. После записи о разговоре с Людовиком Маколеем инспектор пометил: «Подскочил при мысли о возможном самоубийстве». После беседы с Робертом он записал: «темная лошадка».
Последней беседой этого вечера был разговор с добродушным хозяином гостиницы — капитаном Гарри Карью. Они провели его в отдельной гостиной за парой порций виски с содовой. Владелец гостиницы смог внести различные дополнения в ту важную общую информацию, которую сыщик почерпнул из сплетен завсегдатаев «Трех голубей». Например, Карью заинтересовался вопросом братьев Маколеев. Адриана он немедленно отмел как сумасшедшего. Карью не мог понять его и выказывал безразличие к тому, что никогда не понимал Адриана. Он добродушно посмеялся над нападением юноши.
— Это произошло субботним утром, где-то в половине десятого, — рассказал он. — Парень влетел сюда так, будто за ним гнались сорок тысяч чертей — дикий взгляд, побледневшие щеки, весь дрожит. Заявился прямо сюда, ворвался без доклада и без стука и затараторил что-то непонятное, как чертова обезьяна. Наконец он смог выдавить что-то про мотылька, которого я поймал предыдущей ночью недалеко от их дома, ну вы знаете — Перротс, что на другом конце деревни.
