Даже после приступа он говорил быстрее.
— Что делаешь? — поинтересовалась я. — Как больница?
— Много сплю, — ответил Саня. — Слушай, мне реально тяжело говорить, поэтому к сути.
— Давай, — согласилась я.
— У соседа по комнате книжка про птиц, — сообщил брат. — Черные аисты не строят гнезда на крышах домов, они живут только на диких болотах.
Я не думала о птицах с тех пор, как увидела Саню на земле под деревом.
— Мы могли ошибиться, — предположила я.
— Да, поэтому найди бинокль в вещах отца, — попросил брат, — и проверь. У черных аистов маленькая белая опушка на брюшке и по краям крыльев. У белых все наоборот — шея и спина белые, а маховые перья черные. Если это все-таки черные аисты… Мой сосед говорит, что это будет сенсация.
— Я посмотрю на них, — согласилась я.
— Птенцы улетят через три недели, — грустно сказал Саня.
— Папа говорит, что ты через две недели уже вернешься домой, — ответила я.
— Да, — усталым взрослым голосом подтвердил брат, — и полезу на дерево, обдолбанный колесами, под которыми и ходить-то получается с трудом.
— Я посмотрю на них, — повторила я, не знала, что еще сказать.
— Смотри внимательно, — попросил Саня. — Я бревно закрепил. На нем можно сидеть.
— Хорошо, — обещала я.
— Напиши смску, если они черные, — добавил брат.
— Напишу. — Разговор заканчивался. Его голос стал совсем медленным.
— Хороший сосед? — спросила я.
— Нормальный, — ответил Саня. — Я сейчас усну. Посмотри на птиц.
— Пока, — попрощалась я.
Он что-то пробормотал и сбросил вызов.
* * *
Одиннадцатого или двенадцатого августа я сидела верхом на бревне, закрепленном между двумя соснами на высоте четвертого этажа, и в бинокль смотрела на дом Валттери Лайне.
Аисты были черные. Саня, я думаю, знал это с самого начала. А я поняла, как только увидела их во второй раз. Родителей в гнезде не было, но птенцы подросли. Настолько, что я поначалу спутала их со взрослыми птицами. Аисты стояли рядом. В бинокль можно было рассмотреть их круглые блестящие глаза, окруженные широкими ободками красной кожицы. О юном возрасте говорили только желтые клювы и остатки белого пушка между черными перьями. Они уже расправляли крылья. Самый младший из них — пестрый пушистый шар — неуверенно мялся между старших братьев и тянул шею вверх.
На ветку в четырех метрах от меня села ворона. Я вздрогнула. А когда снова поднесла бинокль к глазам, увидела, что на прозрачной, застекленной веранде дома с аистами стоит мужчина в белой майке. Он ничего не делал. Или казалось, что он ничего не делает. Я достаточно хорошо видела его спокойное лицо. Взгляд, устремленный на залитый солнцем двор.
