Я поняла, что вопрос решен.
— В какую больницу вы его повезете? — спросила мама.
— В детскую Майского, — сказал док. — Ближе некуда.
Стулья заскрипели. Я на цыпочках бросилась обратно. Саня приоткрыл глаза. Укол действовал — брат стал еще более вялым. Я успела сесть на край его кровати, прежде чем родители вошли в комнату.
— Тебя везут в больницу, — тихо предупредила я.
— Прямо сейчас? — Саня странно посмотрел на меня.
Я кивнула. Иногда, глядя на пасмурное небо, ты думаешь, что снега уже достаточно, но он все равно продолжает идти.
* * *
Я плохо помню следующие дни. Помню, как разбирала вещи — много вещей. Я открывала коробки одну за другой, достала всю посуду и утварь и разложила их на кухне. Потом мелкие вещи перестали находить себе место, и я начала сама собирать мебель.
Папа с мамой решили, что наша с Саней комната будет наверху. Я помню, что собрала в ней компьютерный столик и письменный стол. В московской квартире они всегда стояли рядом, и сейчас я их поставила к единственному окну. Я собрала книжные полки и ящики для игрушек. Потом разложила в них все вещи. Как-то незаметно обнаружила, что четверть коробок уже лежит в чулане, опустошенная и сваленная в кучу. Я помню, что приходил Дима, и я сказала ему уйти. Он ушел.
Помню, что часто садилась на стул, на кровать или просто на пол и смотрела на то, что сделала. Так проходили часы. У меня болели руки и спина. Папа говорит, что я называю болты винтами, а винты болтами. Но мебель, которую я тогда скрутила, до сих пор стоит в нашей с Саней комнате.
Помню, что заплакала, доедая второй арбуз из тех, с которыми нам помогли соседские мальчишки. И еще я помню, что все это время бревно висело между двух сосен. И доски, которые мы с Саней заготовили для строительства домика, лежали на каменной приступке у фундамента дома. Все как будто замерло, пока брат лежал в больнице.
На четвертый день он позвонил. Я помню, как к сердцу прилила теплая волна счастья, когда я увидела его имя на экране мобильника. Мир снова обрел краски. Я посмотрела в окно и увидела траву под солнцем. Я вдруг поняла, что живу летом в душном загородном доме с приусадебным участком, но почти не выхожу на улицу.
— Саня, — я открыла окно. Ветерок и стрекот кузнечиков.
— Привет, — ответил он. — Мне не давали телефон. Сказали, что нельзя волноваться.
Язык у него заплетался.
— Ты в порядке? — спросила я.
— Фенобарбитал с ативаном. — От его смешка у меня пошли мурашки по коже. — Они ничего не объясняют, но я начал разбираться в колесах.
