— А разве твоя запланированная идиллия со старым профессором — это не тот же матушкин сценарий, только с другого бока? — усмехнулся Слава Птенцов, и Лена решила пренебречь его насмешливыми ненавязчивыми ухаживаниями. Ей не понравилась сухая неподслащенная правда. Она могла и сама догадаться, что хочет повторить мамину жертву больному мужчине-отцу. Птенчик, однако, вряд ли хотел ее уязвить. Он просто был недавно разведенным. Носился с музыкантами, сам пробовал играть на саксе, его чертовски раздражала работа в «Грине», вернее сказать, ее рутинная часть. Он сетовал, что любимое и приятное — это пять процентов жизни. Прочее — суета и сплин. Птенчик казался легким и опасным одновременно, Лена не могла поймать его ритм, он был слишком изменчив и стремителен. Без прелюдий и предисловий. Худощавый, колкий, с подковыркой. За всем этим, впрочем, чувствовалась здоровая мужская природа. Но пуститься в отношения с Птенчиком — все равно что с непривычки пересесть с трехколесного велосипеда на двухколесный.
И тогда Ленца с размаху плюхнулась и вовсе на одно колесо. И, истерично ловя равновесие и хватаясь за воздух, покатилась под гору. И тут уж ее траектория вне всяких законов физики прочертила большую смертоносную петлю. Петлю Нестерова.
Этот роман начался для Ленцы необычно. Не с интереса, не со смятения, не со сладкого омута грез. Он начался с откровенного животного влечения, которого Лена никогда ранее не ощущала с такой силой. Всегда сначала была влюбленность, потом секс. Здесь же все наоборот. Прямо на вечеринке, на черной лестнице в библиотеке. Без причин, без оправданий, без преамбул. Опасно — не то слово! На грани позора и отлучения от всего, что ей необходимо. Ник Нестеров, муж Тани… Можно ли пасть еще ниже! Была бы жена похуже… Хотя если бы жена была похуже, она бы такого не потерпела. Она бы засекла, пресекла, уничтожила. Хотя бы заподозрила! А Таня — нет. От этого было еще более стыдно. Но хуже всего то, что вместо жены засекла начальница. И ничего никому не сказала. Это молчание казалось Лене зловещим, словно Бэлла приготовила компромат на черный день. И теперь Лене до скончания дней предстоит быть безупречной и не дай бог оступиться. Сначала казалось, что ее накажут тихим увольнением. Но Бэлла не из тех, кто осуждает за моральный облик и лезет в частную жизнь. Даже если ей известно, с кем изменяет муж ее подруги? Видимо, так. Лена не раз слышала, как в жарких спорах с сотрудниками Бэлла восклицала: «Ни для кого нельзя делать исключение, если речь идет о нарушении закона». Значит, в своих личных законах она тоже не делала исключений.
