— Я помню, как Семен сказал мне однажды: «Едва познакомишься с самим собой — и уже умирать». Горько думать, что этот человек ушел от нас в расцвете лет…
Тане казалось, что пожилой старательный человек произносил речь уже очень давно. Прежде, чем он начал, Ник сказал, что пойдет перекурить, но его все еще не было. Это порождало тягостную тревогу. Давненько Таня не чувствовала себя в такой чуждой обстановке. Похороны Семена Штопина были очень муторным и помпезным мероприятием. Бэлла, вернувшаяся из отпуска, была… хотелось сказать, в прекрасной спортивной форме, если бы это приличествовало случаю. А случаю она соответствовала безупречно, и это даже пугало. Шелковая черная блузка с элегантным вырезом порождала неуместное обывательское любопытство. «В Италии купила?» — не стесняясь, спросила бы сейчас Кира. Вот уж кто человек не светский! Но Киры здесь не было, и некому было нарушать скорбный этикет. И вообще состав делегации от клуба «Грин» оставлял много вопросов. Таня идти не хотела, но о том, чтобы отказаться, не могло быть и речи. Зачем-то маячила Нора, все последние дни яростно демонстрирующая ненависть к усопшему. Но теперь она была сама кротость. Слава Птенцов лихо подливал Леночке водки, которая пришла в странном темном одеянии позапрошловековой моды. Таня называла такие одежды «прощальный подарок кузины Вайолет». А ведь Леночка — большая модница. Неужели ее так впечатлила кончина Черного Семена, как давеча выразился Давид?! Видать, за острословие и тягу к расследованиям Бэлла его причислила к «бунтовщикам хуже Пугачева» и оставила на боевом посту. Как, впрочем, и Киру, но та сама попросила пронести похоронную чашу мимо нее. Ляля по-прежнему сидела дома, и о ней начальница как будто забыла. Что ж, это мудро — сыграть в невидимку в эпоху перемен.
Ян-фантом нес гроб! И ни единым взглядом не дал облегчения Таниным смутным мукам совести. Как-никак она навела на его след дзен-следователя. Но следов преследования карательными органами драгоценный Фантом тоже не обнаруживал. Полная непознаваемость объекта. Впору стать агностиком…
Ник вызвался сопроводить жену на тягостную церемонию. Вот уж совершенно на него не похоже! Он, конечно, умел поддержать в трудную минуту, но в чужие дела лезть не любил. Особенно в бабский коллектив. За все годы, что Таня работала в «Грине», он заходил в библиотеку раза три, не больше. Боялся ядовитой женской энергетики. Хотя Таня знала, чего он боялся на самом деле. Он вбил себе в голову, что Бэлла считает его посредственным писателем. Смех да и только. Ник вел колонку в популярном журнале, давно имел свою аудиторию, да и что касается прозы, не мог пожаловаться на недостаток читателей. «Просто сейчас такое время…» — Таня, произнеся это избитое клише про себя, привычно запнулась. Эта фраза была запрещена в доме Нестеровых. Потому что Ник категорически отрицал оправдание эпохой. «Для писателя не существует времени. Он либо состоялся, либо нет».
