— Скажите, насколько я понимаю, кроме вашего директора, сегодня отсутствует еще одна сотрудница. Как я могу с ней связаться?
Нора и Леночка стали наперебой отговаривать Бодрячка звонить Ляле именно сегодня, а он в своей манере послушно кивал, но про себя, разумеется, гнул никому не известную линию. И от этого было не по себе. Впрочем, не всем.
— Если вас заинтересует, я могу сказать, с кем Семен Штопин очень активно общался в течение вечера. С Риммой Арсеньевой. Это известное имя в литературных кругах…
Давид старался придать своим показаниям официальную торжественность, но его уютная картавость и то, что многим здесь он годился в сыновья, возымело неожиданный эффект…
— Додинька, — умилилась Нора, чьей следующей стадией после высокомерия всегда было абсурдное умиление. — Для подозрений мы должны выбирать дам помоложе. Или ты полагаешь, что с мадам Арсеньевой Штопин все-таки мог уединиться в кладовке… седина в бороду… хотя, надеюсь, у Арсеньевой борода еще не растет. Но может. Она такая злая!
Вот это по-нашему!
— Нет, отчего же помоложе?! — подхватил инициативу Слава Птенчик. — Я бы вот еще напомнил, что на вечере была старуха Девяткина. Они, как всегда, сцепились с Семеном. Ну а от ненависти до любви, как известно…
Все как обычно, успокаивалась Таня. В нашем чудном «Грине» любое собрание сначала напоминает поле боя, а потом балаган. И даже убийство — повод для острословья и препирательств.
— Скажите, а найдено ли орудие убийства? — прозвенела свежей здравой нотой Леночка.
— На месте преступления орудия не обнаружено. Известно, что жертве был нанесен удар в затылочную часть неким тяжелым предметом, имеющим острые края.
— В кладовке таких пруд пруди. Как вы до сих пор не обнаружили? — изумилась Нора.
— По всей видимости, убийца вынес его из здания.
Пока Бодрячок в своей равнодушно-дзенской манере вопрошал, не видел ли кто среди вчерашних гостей кого-то, уходящего с подозрительно тяжелым грузом, Таня вспомнила про Давидову трость. Но Давид молчал. На сей раз ей не хотелось быть выскочкой, и она тоже промолчала. Может быть, Додик уже распрощался с этой поспешной ночной версией о «преступной группе с тростью»…
И вот этот сумбур вместо музыки закончился. Бодрячок уже стал более детально опрашивать каждого о том, что кто делал с полдесятого до пол-одиннадцатого вечера. Твердого алиби не было ни у кого. Хотя это слово даже не произносилось.
— Ты будешь озвучивать свои предположения? — тихо спросила Таня.
