В общем, слово Ткаченко для Коли было законом незыблемым, таким, ради которого и чуба не жалко. Конечно, было немного обидно, что ребята там настоящую работу делают, а Коля тут как дурак в каске стоит, красоту казенного обмундирования демонстрируя. Ясно же, что если плохое и случится, то там, за вокзалом. Толпа из пятнадцати тысяч рабочих, выстроенных вдоль пути правительственных машин к вокзалу, это вам не шутки! А вокруг Коли, увы, никаких неожиданностей не предвидится. Из трехсот провожающих, обязанных явиться прямо на перрон, две трети были переодетыми сотрудниками органов, а остальные прошли такой тщательный отбор, что никаких шальных мыслей от них ожидать не приходилось. Впрочем…
— И чтоб я больше вас здесь не видела! Придумали тоже! Я говорю не положено, значит, не положено! — громко закричала проводница в самом конце поезда. Но сразу спохватилась, пронизываемая, словно выстрелами, гневными взглядами 200 пар глаз. Представители правительства должны были прибыть на вокзал через 10 минут.
Николай спешным шагом направился к нарушительнице. Возле ее вагона уже стояли два рослых парня в милицейской форме (похоже, всех дежурных сегодня отбирали по росту). В тамбуре, в глубину которого проводница изрыгала теперь сдавленные ругательства, на полу, перегораживая проход, возлежал огромный неказистый баул.
— Что происходит? — хором спросили работники правоохранительных органов.
— Пассажирка сопровождения чудит! — снова распаляясь, заголосила проводница. — Все купе своими сумками заставила, так мало того — перегородила вагон вот этим страшным мешком нетранспортабельным! Я говорю, такого габарита багаж не положен, брать в купе вам сказано предметы первой необходимости, а остальное все вы багажными вагонами перевозить должны, а она в слезы. Там, говорит, и есть все только необходимое. Любимые книги там, говорит! Кни-ги! Нет, ну вы представляете? Хорошо хоть, кавалер у этой крали попался сознательный.
— Да-да, успокойтесь, гражданочка, я сознательный! Только не кавалер, а бывший супруг. Извольте проявлять уважение! — раздался из-за баула хорошо знакомый Николаю голос. — Мы все поняли. Я увезу этот мешок в камеру хранения. Если смогу, конечно. Тяжелый, зараза. Не зря носильщик с меня столько денег содрал за доставку багажа к купе. Плачý в два раза больше, если кто-нибудь поможет мне сгрузить это недоразумение!
Осознав, что без носильщика от неположенного груза не избавиться, проводница снова осатанела.
