— Светик, да ты хвастаешься! — беззлобно поддразнил Коля.
Глядя на эту парочку, вслушиваясь в их реплики, наблюдая за пластикой, притаившийся за колонной Владимир Морской испытывал одновременно и острое умиление, и глухую боль. Оба белесые, чуть сумасшедшие, влюбленные, одухотворенные и старательно изображающие взрослых людей… В первый миг все это вызывало улыбку. Боль же появлялась оттого, что у самого Морского ничего подобного не вышло и уже никогда не выйдет. Избыток опыта и понимание человеческой психики ставили крест на способности так безоглядно увлекаться.
Света таки потащила мужа к буфету, и парочка непременно наткнулись бы на решившего перекурить в тени Морского, если бы тот не выскочил к ним сам.
— Мое почтение прелестному созданию! — Морской поклонился вечно смущающейся от подобных знаков внимания Свете и доложился Николаю: — Только избавился от этого ужасного мешка. Сотрудники камеры хранения, видите ли, тоже хотели проводить поезд и торчали у окон.
Света с Колей набросились с расспросами, и через пять минут троица уже весело хохотала над происшедшим.
— Бывшие жены — то еще наказание! — охотно и громко принялся жаловаться Морской. — Ладно, попросила проводить. Ладно, спихнула на меня вещи, а сама пошла в ресторан доложить о прибытии. Так ведь еще и скандал затеяла! А я, значит, расхлебывай. Когда услышал, что внутри мешка ящик с книгами, чуть не лопнул от злости. Я полчаса бедной проводнице голову морочил, рассказывая, как моя дама не сможет и дня прожить именно без этой части своего багажа, а тут — на тебе — книги!
— Погодите-погодите, — Светина доскональность никому не давала спуска. — А почему Двойра решила переезжать в Киев? Разве их больницу тоже переводят?
— Двойра? — Морской знал, что придется объясняться, но старательно оттягивал признание. Он был женат трижды, второй раз весьма мимолетно и совсем без последствий, поэтому, заслышав о «бывших женах», Света с Колей, разумеется, подумали о Двойре, с которой у Морского остались дружеские отношения и общая одиннадцатилетняя дочь. — Разве я говорил, что речь о Двойре? — Нужно было решиться и все рассказать. Признаться близким друзьям семьи, что семья распалась. Что их любимая Ирина — не жена Морскому больше, а их всегдашние шуточки, мол, «таких красивых пар не бывает!» больше не смешны. — Мы с Ириной развелись. Давно. А вот теперь и расстались. Навечно, — выдавил из себя он, ощущая, что, оформленный в слова, этот факт почему-то доставляет еще больше боли.
