– Огонь на пулемет!
Мина снова погасла, снова упала темнота. Рядом – размеренно бухала винтовка, подавляя одну огневую точку за другой. Потом – Велехов услышал, как где-то справа отрывисто захлопал автоматический гранатомет и понял, что его перетащили-таки через стену. Через секунду – прямо по урезу домов легла четкая серия разрывов. Гранатомет заглох – вставляли новую обойму…
Снова кончился магазин. Он расстрелял еще и еще. Снова отработал гранатомет – серия разрывов легла меж домами, осколками выкашивая тех, кто занимал там позиции. Казаки стреляли, перезаряжали и снова стреляли. Огненные трассы полосовали ночь, абуиты не успевали задействовать пулеметы – их выбивали один за другим…
Кончились патроны. Велехов – бросил тяжелый и неудобный БАР на месте, примкнул металлический, уродливый приклад к Маузеру
– Казаки! – заорал он – примкнуть штыки!
Снова закашлялся – и умолк на полуслове гранатомет.
– В штыки! В атаку!
Они поднялись – и бросились вперед, все кто был в силах. До крайних домов – было метров семьдесят, Велехов бежал и поливал огнем Маузера, просто на подавление, чтобы не дать поднять головы обороняющимся. Когда автомат бессильно лязгнул – что-то подняло его сзади и с силой шмякнуло на землю. Он упал, не понимал – жив, нет? Кажется, жив. Поднялся, пополз вперед сначала на четвереньках. Потом поднялся. В одном из домов – ожил пулемет.
Велехов сам не помнил, как подобрался к дому. Здесь уже лежали трупы, то тут, то там, он постоянно попадал на них. На улице никого не было – гранатомет выкосил всех. Он подобрался к стене, пальцы нащупали в подсумке ребристое тело гранаты. Выдернув чеку, он приподнялся и засунул е в импровизированную бойницу. Раздался предупредительный крик, пулемет умолк. Грохнуло…
– Mine Gott!
Невлашными, еле двигающимися пальцами – он перезарядил Маузер. Пошел вперед. Открылась дверь, на него выскочил кто-то, весь черный и с чем-то в руке, то ли с ножом, то ли с саблей. Маузер грохотнул – и камикадзе рухнул под ноги. Велехов добрел до распахнутой двери помещения, откуда он выскочил – и не глядя, опорожнил туда магазин. Снова перезарядил, забрел внутрь, сам не зная, зачем. Упал.
Оглушительно пахло порохом, кровью. Он чиркнул спичкой… ее неверный свет высветил искаженное, залитое кровью, усатое лицо, брошенный Брен с толстым, барабанным магазином. Потом – спички погасли, обожгли пальцы.
Кто-то сунулся, ударил луч фонаря.
– Свои!
Велехов попытался подняться – но ноги не слушались…
