Ловчик благочестиво завел глаза. У Берка застучало сердце, и он возразил:
— А ребе Досия сын Архиноса говорит: «Сон утром, вино в полдень, разговор с детьми лишают человека жизни этого мира и жизни будущего».
Ловчик понял намек: сивуха, которую он пил недавно, сделала дыхание смрадным.
— Ну, как хочешь, Берко, — примирительно сказал ловчик, — можешь и не читать. Ребе Доса Вавилонский сказал: «Кто учится у молодых, ест зеленый виноград, а кто учится у старых, тот ест спелый виноград».
Берко не ответил, и ловчик, довольный тем, что ловко отбил удар, посмотрел на ребят искоса, нагнув голову набок, и был в эту минуту похож на огненно-красного петуха, который к чему-то прислушивается.
На лестнице послышались быстрые шаги, и в каморку вошел Арон Люстих.
Он кинул перед товарищами на стол связку бубликов.
— Ребята, я хочу угостить вас перед уходом маковыми бубликами! — сказал Люстих.
Ловчик поднялся со скамьи.
— Ara — сказал он. — Вы, пане, собираетесь уже уходить. Мы пожелаем вам счастливого пути, если только у вас есть пасс.
— Кто вы такой?
— Я здешний ловец, юноша, только и всего. Итак, вы имеете при себе шварц-вейс. Вы понимаете сами?
Арон, вспыхнув, посмотрел на ловчика.
— Сейчас!
Арон склонился к своему сундуку, отомкнул его и начал перебирать вещи.
Берко с трудом поднял взгляд на Мойше; тот сидел потупясь над книгою и зажав ладони между колен.
Арон перерыл все в сундуке. Приподнялся и хрипло пробормотал:
— У меня украли мой паспорт!
— Ну да! Все так говорят. У одного паспорт украли, другой его потерял, — сказал ловчик и, вздохнув, прибавил из солдатской песни — «Mein Pass, mein Pass… hob ich gethon vartieren. Mit tut min in Priem arainfihren»[15].
— Послушайте, добрый человек! — пролепетал Люстих, роясь в кармане.
— Оставь свои деньги при себе, еврей, они тебе пригодятся, когда будешь солдатом.
— Вот здесь тридцать злотых!
Ловчик рассмеялся.
— Хотя бы тридцать карбованцев!
Люстих рванулся к выходу, но в дверях стоял второй ловчик — Якоб.
— Что ты здесь так много тратишь времени, Заккариа? — проворчал он недовольно. — Разве ты имеешь дело с купцом?
Заккариа расхохотался:
— Ну да! Он предлагал мне, подумать только, тридцать злотых за выкуп!
— Идем — ведите! — сурово сдвинув брови, сказал Люстих.
— Бери свой сундучок, бродяга, и пойдем.
Люстих, уже готовый итти, взял сундучок и ушел в сопровождении ловчиков.
Шаги на лестнице и голоса на дворе давно смолкли, а Берко и Мойше все сидят молча, словно связанные. Первый, тяжело ворочая языком, заговорил Мойше:
