— Надо сказать, я предвкушал, как разберу тебя по кусочкам, — говорил Ис между тем, — В том числе потому, что ты понравилась Гору — драконы и их милые инстинкты, сама знаешь. Но сейчас, глядя на тебя, я склонен признать, что у моей пары неплохой вкус. Итак, что за приворот такой?…
Он говорил что-то ещё, но звуки стихали. Раока силилась держать глаза открытыми, чтобы в них отразился салют. Приворот? Глупый дракон, это все не важно. Я иду к тебе, Эллин… вот и конец игры…
Изукрашенное яркими сполохами небо вдруг сменили глаза с ромбовидным зрачком. Раока улыбнулась, глядя в них — и потеряла сознание.
Очнувшись, она долго не могла понять, где находится, и просто старательно следила за тем, чтобы дыхание оставалось ровным и неведомым наблюдателям её пробуждение никак нельзя было заметить. Подспудно Раока понимала, что в загробном мире в подобном поведении нет особого смысла, но бывают привычки, которые сильнее нас самих и даже, пожалуй, смерти: случается, некоторые даже призраками стабильно заходят в свои любимые кафе или навещают друзей по праздникам. Пусть живые и не видят их, но все равно замечают — запах знакомых сигарет, тень на стене, отзвук шёпота или смеха, чью-то вскользь оброненную фразу… Так, Раоке всегда казалось, что Эллин рядом. К слову, нужно сейчас попытаться его найти — они же должны были попасть в одинаковое посмертие, верно?..
Вообще, пока что загробный мир радовал: она лежала на чем-то мягком, ласкающем обнаженную кожу, ничего не болело, в воздухе пахло лекарственными травами, ночью и недавно окончившимся дождем, а ещё неподалеку кто-то звенел склянками, тихонечко ругаясь. Она явственно расслышала что-то о "фейри и их интереснейшей логике", а потом о "истеричных драконах, которые вырывают из постели посреди отменного траха". В этот момент порыв ветра донёс запахи ночной горной фиалки, а до Раоки начало медленно доходить, что она, кажется, все же не умерла.
Эта мысль расстроила, потому что — серьёзно, если вывернуть душу наизнанку, смириться с собственной смертью и принять её, как наивысшее благо, если переломать себя и собрать заново очищенным — то воскресать мучительно больно, почти то же самое, что рождаться. Воистину, хочется рыдать на манер младенцев — о, теперь Раока неплохо их понимала, эти личинки личности чуют своими крохотными задницами, во что они вляпались! Так вот и фейри захотелось заорать, потому что, судя по всему, её как-то спасли драконы, а в этом случае все по-новому: пытки, дурацкие разговоры, боль, игры и ложь.
