Утром наших провожатых и след простыл. Исчезли вместе с лошадью. Ула сидит перед палаткой, в руке у нее буханка хлеба, которую они ей оставили. Потом она залезает как можно глубже в палатку, поближе к своим образцам, забирается под ворох одеял и затихает.
Я иду осмотреть место нашей стоянки. От ветра нас защищает овраг, узкая лощина, рассекающая холм.
Двигаюсь дальше; между деревьями на каждом шагу кресты и камни с надписями. Я быстро нахожу телегу. Судя по следам, лошадь стояла прямо тут. Возможно, они оба на ней ускакали. Если спуститься вниз к подножью холма, я еще увижу их следы, там, где они пересекали поле.
На деревянной телеге под брезентом — ящики. Открываю ближайший ко мне, красного цвета. Нет, там не тсантсы, а обычные черепа. У одного во лбу пулевое отверстие — такое, что палец можно просунуть. Постучав по черепу, я кладу его назад.
Никаких запасов, оружия, одежды на телеге нет — сплошь образцы. Это мы тут бросим, думаю я. Плевать на образцы, пусть гниют. А мы уйдем отсюда. И куда-нибудь да выйдем. К какой-нибудь станции. Вдвоем. Так я прикидывал. Но внезапно началась пурга.
Сначала ветер швырял мне в лицо сорванную листву и небольшие ветки, потом деревья задрожали от шквала, заскрипели, ветром начало наметать снег с поля, стало трудно дышать, миг-другой — и от ледяного воздуха я уже почувствовал резкую боль в легких, отломанная ураганом двухметровая ветка пролетела у меня над головой… Я заполз в палатку.
— Буран, — говорю я Уле, которая сидит, опершись спиной о ящики.
— Это пурга, — отвечает она. — Отсюда нам уже не выбраться. Воды у нас два ведра.
Хотя склоны ложбины нас защищали, голову из палатки было не высунуть. От ветра перехватывало дыхание, слепило глаза, его порывы валили с ног. Телегу он точно сметет. Я представил себе разбитые коробки, летящие по ветру кости, размозженные о камни черепа…
— Ула! Ты тут всё знаешь. Когда это кончится?
В последний раз буря заточила ее на восемь дней. В прочном доме, с целой компанией товарищей по работе и запасом провианта и воды. У них были даже гитара и настольные игры! Тогда они собирали образцы в Сибири.
— Ясно.
— Скоро начнется снегопад, а когда буря уляжется, наступят морозы. Если никто не придет на помощь, шансов у нас почти нет, — говорит Ула.
Ночью — или когда мы думаем, что настала ночь, — мы спим, прижавшись друг к другу. Потом просыпаемся и едим хлеб.
Мне снится «Паучок». Он во мне. Растворится еще и меня отравит. Все эти данные и контакты захватывают мои внутренности.
