— Да.
— Но маме не повезло! Дело в том, что официально в Хатыни никто не выжил, тем более такая девчушка. Это везде было написано, так все считали. И вдруг после войны она вылезла откуда-то из убежища и говорит: я там была и всё видела, а мужики эти разговаривали между собой по-украински!
— Какие мужики?
— Да убийцы же. Мол, не только немцы жгли, но и советские люди, понял? Ну, она и попала в переплет. А вернувшись из сибирского лагеря, повторяла уже только одну историю — о тех резиновых галошах. Меня от этого просто трясло. Такой кошмар!
— А кто же тогда твой муж? — хочу я знать все о Марушке.
— Я Мария Каган.
Меня как будто током ударило. Так она жена этого сурового старика! Я отвернулся, чтобы она не видела моего лица.
Марушка коснулась моего плеча.
— Хорошо, что ты с нами. Я рада.
Дыма над музеем не заметно. Дальше мы пойдем вниз по склону, и музея уже видно не будет.
— Рассказать тебе, как мы познакомились?
— Само собой!
— Я была совсем молодая девчонка, как вдруг на меня нашло, — говорит Марушка. — Все вокруг точно потемнело. Мир ужасен, вертелось у меня в мозгу. Потому что в нем случилось такое. Все эти смертоубийства. Вот на что люди оказались способны. А раз так, это запросто повторится. Что же мне делать?
— Ясно! — отвечаю я. Это мне знакомо.
— Стоило на меня кому-то взглянуть, я сразу спрашивала себя: интересно, он спрячет меня или выдаст, когда это опять произойдет? Куда бы я ни вошла, первая мысль — где здесь можно укрыться? На чердаке? В шкафу? Мне становилось все хуже и хуже. «Может, мне наложить на себя руки?» — думала я. Ведь этот мир такой гнусный. Полный жестокости. Люди злы.
Я смотрю на Марушку, которая спокойно рассказывает о том, каково ей было. Сейчас она уже совсем не производит впечатления нароискательницы.
— Алекс отвел меня к Кагану. В Белоруссии в концлагерях уничтожили миллион человек. Но Каган выжил…
К нему приходило много таких, как я. И до сих пор приходят…
Да… Мальчишкой он прошел через все это. Всю его родню убили. Он был в горящем гетто. Выкарабкался из общей могилы. Видел, как люди едят других людей. И был способен об этом рассказывать. А мы его слушали. Иногда мы даже смеялись вместе. Несмотря на весь этот ужас, и со всем этим ужасом можно жить дальше. Этому он нас учил. В общем, рассеял он ту тьму вокруг меня. Такому человеку за это что угодно отдашь. Если он того захочет.
— Хм…
Вдруг, остановившись на склоне, она фыркнула от смеха. Должно быть, опять таблетку приняла.
